У Нюрки в голове помутилось было. Нашла в себе силы покачать отрицательно и пойти прочь. Вот бежать сил не было. Тянуло обратно.
- Ох, и счастливая же ты, Нюрка, - поднялась глупая баба с земли, где ей цыганка гадала, - мне б такого красавчика. Все б забыла в его объятиях.
А цыганка схватила Нюрку за руку:
- Ну-ка покажи. Первую свою любовь ты не обрадовала...
Нюрка вырвалась:
- Не надо, не хочу.
Цыгане покидали вещи в кибитки и тронулись. Нюрка не видела, она слышала, приложив ухо к окну. Камень стукнул в закрытую ставню. Нюрка выскочила на порог. Юрка! Яркий даже в сумерках. В белой кружевной рубашке. А исподняя рубаха, без рукавов, желтоватая.
- Хочешь, я останусь? Осяду! - простонал он. - На шахту пойду! Или по металлу, я кузнецом могу.
Смуглая кожа просвечивала на мускулистых руках сквозь белые кружева. А вот желтый цвет резанул по глазам. Нюркина судьба решалась, а она удивлялась, что не надел он белое исподнее. Ах, цыган-цыган, ему все равно. Только бы ярко.
- Нет. Ты не сможешь. Ты здесь зачахнешь, - вздохнула Нюрка.
- Эх, - махнул Юрка рукой, вскочил на коня и ускакал догонять своих.
- Теперь и не знаешь, что лучше, - неожиданно грустно сказал отец, глядя на Нюрку. - Такие времена.
Непонятно, о чем это он.
Нюрка к стволу сосновому приникла. Запах смолы. От Юрки похоже пахло. Смолой, костром. Тоскливо ей стало. Надо же, какая-то рубашка. Неужели это было то самое, что она всю жизнь ждала? Пропустила. Не исполнилось.
Прибывали новые люди, поселки вокруг шахт разрастались и сливались в один большой. Старожилы держались вместе и выражали недовольство, когда их дети дружбу водили и любовь крутили с чужими. «Он с Холодной Балки, там одна шпана живет!» Да разве запретишь молодежи: прошлой жизни она не знала, для нее эта стала привычная. За год еще две свадьбы случились в Волчьей Балке.
На Нюрку засматривались, но что-то всех отпугивало. Шутили: «Разве Нюрка пойдет за кого, цыганскому барону и то от ворот поворот дала. Она, не иначе, князя ждет». Это Юрку-цыгана людская молва превратила в барона.
«Вот глупые, - жаловалась Нюрка сосне, - никого я не жду».
Нюрка проснулась от странного ощущения. Как будто кто-то толкнул ее изнутри. Или что-то сказал во сне. Или позвал? Она почему-то не смогла усидеть дома этим утром. Ноги сами понесли ее на Пятачок.
Пятачок - место такое, небольшой разъезд между поселками. Несколько контор, похожий на сарай магазин, открытый раз в месяц, когда им по спискам выдавали хлеб. Доска объявлений на обшарпанной стене. Направо - Волчья Балка, налево - Холодная, прямо - бараки. Дорога от станции, дорога к шахте, дорога на рудокомбинат...
Нюрка так спешила к Пятачку, что испугала соседку. Тетя Шура, спозаранку копающаяся в своем огороде, выпрямилась и ойкнула:
- Нюрка? Сегодня десятое, я хлеб пропустила?
- Нет, десятое на той неделе. Я посмотреть, что нового.
Какой сегодня особенный солнечный день. И Шурин огород казался волшебным. И грязный их Пятачок. И окна контор, составленные из кусков битого стекла.
Увезли рабочих на комбинат. Вернулась из шахты и разошлась по домам ночная смена. Со станции подъехали две телеги. Новый народ привезли на ненасытную шахту. Люди слезли, топтались, ошалело оглядывались, пока их «определяли».
Нюрка чего-то ждала.
- А с этим что делать? - спросил возница у начальства.
- А хто у тебя залышився? Трупак? Пошукай его документ и вези в...
- Вроде еще живой, - возница обшаривал кого-то на дне телеги.
- Вот морока. Ну вези. По дороге помрет. А нам тут заразы нэ трэба.
- Что, я его живым закапывать буду? - проворчал возница. - Подкинули ж мне такого на станции.
- А давайте его к нам, - подошла к телеге Нюрка, волнуясь.
- Точно, - обрадовался возница. - Помрет - туда ему и дорога. Оклемается - будет вам постоялец, твои давно собирались взять.
- Ты, дивчина, из которой хаты? - засуетилось начальство. - Из шестой? А ну распишись мне тут.
- Зря затеялись, - сплюнул второй возница. - Он не жилец. Окочурится еще по дороге к дому. Будут вам хлопоты. А мы привычные. Отвезли б и закопали.
- Ничего, - первый «привычным» не был, по болезни перешел недавно на легкую работу, - тут недалеко, пусть забирает. Авось оклемается.
Нюрка шла рядом с телегой, внутри все ликовало, непонятно с чего. Ненормальная она! Взяла какого-то чужого человека, не взглянув даже на него. Ой, что мать скажет!
- Господи, нам только тифозных в доме не хватало, - всплеснула руками мать, - ну ладно, заносите скорее.
Нюрка подходила время от времени и с непонятным наслаждением вглядывалась в незнакомое лицо. Нос крупный, прямой. Кудри темные. Бровастый. Глаза, когда откроет, густого карего цвета. Родинка под левым ухом на шее.