Станислав и Владислав приехали. Потихоньку договорились, чтобы отпевали маму в церкви. Она ходила туда всего два раза в год по большим праздникам, но откуда-то они помнили, что ей так хотелось. Похоронили Нюру не на новом кладбище, где лежали ее родители, а на старом. Под сосной. Решили дети, что так мама будет ближе к папе, она же часто к той сосне ходила, наверное, потому, что там папа ее первый раз поцеловал и в любви признался. Там ей и лежать. Сунули взятку, и место нашлось.
Имущество раздали соседям, дом продали, себе на память кое-что оставили. Больше они в Волчью Балку не приезжали.
Две монеты, белая чашка и обгоревшая икона, которую перед смертью отдала Нюре мать, а та по привычке прятала, перешли к Нюриной внучке Анночке.
- Папа, - заинтересовалась раз маленькая девочка, - почему Аню Свиридову Анечкой дома называют, а меня Анночкой?
Станислав Осипович ей объяснил, что так его папа звал его маму.
- А как бабушка дедушку называла?
Станислав Осипович улыбнулся. Он помнил то счастливое время, когда отец был живой. Проклятая война...
- Юзеком.
- Почему?
- Не знаю. Такое вот прозвище ему придумала.
Возвращаясь из поездки по социалистической Польше, заехала к мужниным московским родственникам жена Владислава Осиповича. Рассказывала, что в отелях ее спрашивали при регистрации, не полька ли она. А она им объясняла, что это украинская фамилия.
Анночка пошла по стопам отца, Станислава Осиповича. В науку. Правда, в другую область. Зачем двум умным людям конкурировать, - смеялась она. Институт, аспирантура. Перестройку восприняла, в общем, с энтузиазмом. Что бы ни говорил Станислав Осипович, как бы ни защищал старый режим, изменения назрели.
Дядя подруги, известный питерский реставратор, приехал на работу в недавно переданный государством церкви то ли монастырь на Таганке, то ли просто храм. А может, там открылись реставрационные мастерские. Далекая от искусства и религии Анночка не поняла толком. Она бы долго еще смущалась и не решалась спросить сама, но подруга ей сказала, что показать ее дяде икону очень даже удобно, это его профессия. «Начало ХХ века, какой-то деревенский богомаз малевал, никакой ценности не представляет, - сказал реставратор, - а возни много с такой треснутой и обгоревшей доской». Но взялся. Вернул сияющую, подлеченную икону со словами, что, хоть и деревенского богомаза работа, до чего приятно было с ней повозиться, так светло на душе от нее сделалось. Анночка после таких слов прятать икону не стала, а поставила на видное место. Нет-нет да взглянет. Матерь и Отрок в народной рубашке.
Под Новый год защищался кто-то из соседнего отдела. Анночка уже было хотела не ходить. Праздник на носу. Но неудобно, коллега, пересекались по работе. На праздничном фуршете после защиты оказалась она рядом с аспирантом из другого научного центра, приехал на защиту друга. Бывают же такие располагающие к себе люди! Добродушный, веселый - они сразу разговорились и даже подружились к концу застолья. Он оказался не москвичом. Назвал один шахтерский город.
- Надо же, у меня отец оттуда родом, - удивилась Анночка.
- Земляки, значит, - обрадовался собеседник, - а я из района, раньше известного как Волчья Балка.
- Не может быть! Папа оттуда же!
Таких совпадений не бывает! Новый ее знакомый должен непременно поговорить с ее отцом. Станиславу Осиповичу будет приятно.
- Да хоть сейчас поехали, - собеседник оказался легким на подъем. - У нас с ним наверняка общие знакомые есть. Волчья Балка небольшая.
Станислав Осипович засуетился, велел убрать чашки, такую встречу нужно отметить чем покрепче.
- Конечно, я знаю твоего дедушку. Дед Мыкола - наш сосед, лучший друг моего деда. А сколько нам с мамой помогал, она ведь вдовой осталась, после войны нас с братом одна на ноги поднимала. Вот так встреча!
- А я деда Мыколу плохо помню. Он умер - мне три года было, - вздохнул гость.
- А Степаныча? Ты помнишь деда Степаныча? - перебирал в памяти знакомых своего детства Станислав Осипович. - Он еще работу долго найти не мог. Из-за контузии. Не брали контуженого.
- Его не брали потому, что в немецком плену побывал. Я слышал, как его дочка, тетя Настя, это как-то на кухне с мамой моей обсуждали. Уже после его смерти. Фотографии перебирали.
Анночка принесла те несколько фотографий, что у них хранились. Смотрели.
Собеседник рассказал еще что-то про свою родню. Дед Мыкола после войны собрал «до кучи», как он говорил, всех, кого нашел. Станислав Осипович кого-то знал, кого-то нет. Разговор перешел на сегодняшнюю защиту. Станислав Осипович оставил молодежь одних на кухне.
Анночка налила чай. Себе в белую бабушкину чашку. Сказала, что завидует, у него такая большая родня, столько родственников. А у нее по отцовской линии только дядя. И о дедушке с бабушкой она ничего толком не знает, не говоря уж о прадедушке и прабабушке. От бабушки осталась на память вот чашка, наверное, дедушка ей на Новый Год подарил, потому что шишка нарисована.