Он поднялся, похлопал себя по карманам:
– Ан нет. Есть! Держи!
Он достал яблоко, присел и протянул Рае. Раечка осмелела и уже громко, как мама учила, поблагодарила, но есть не стала.
– Ну что ж ты не ешь? – удивился мужик. – Ты откуси, вкусное яблочко!
– Мама не велит, – объяснила Рая, – если яблоко не мытое.
Но мужик выжидательно смотрел добрыми голубыми глазами и ласково приговаривал:
– Ты кушай, кушай яблочко.
Рае стало его жалко, такого хорошего. И яблоко дал, и не ущипнул ее больно за щеки, как делали другие взрослые, когда обращали на нее внимание. Но как же съесть яблоко, чтобы не разболелся живот? Мама говорила, что от немытого обязательно заболит живот.
Подъехали подводы, мужик нетерпеливо глянул в их сторону, но с корточек не поднимался, ждал. Баба Саня всегда крестила еду перед тем, как съесть. А вчера сказала кому-то на жалобы: «Доверься Богу». Раечка перекрестила яблоко, проговорив:
– Боженька, не надо, чтоб у меня живот болел.
Она с хрустом откусила. Брызнул сок. Мужик радостно засмеялся, подскочил и побежал к своей подводе. А в очереди загалдели:
– Вы только посмотрите, как Рая яблоко помыть придумала!
На нее уставились улыбающиеся взрослые. И рассказали вышедшей из магазина маме, как Рая яблоко «помыла».
Поздним вечером, когда Раечку уже уложили и считали, что она спит, мама рассказала отцу, как дочку угостили яблоком и той так хотелось его съесть, что додумалась перекрестить.
– У бабы Сани набралась, – заметил отец.
И в свою очередь рассказал маме, что в городе бандиты пришли дом грабить, а семья не в гостях была, а дома, так всех и вырезали. Мама заохала. Рая ничего не поняла, затаила дыхание, прислушиваясь.
– Не бойся, к нам не сунутся в поселок. Да и брать у нас нечего, – продолжил отец и вдруг рассмеялся:
– У Раи научилась? Ты это что, запоры ставишь?
Рая привстала на локте, посмотрела – мама крестила окно и дверь.
С отцом в Барачный ходить – совсем другое дело, не то что с мамой. Ни капельки не страшно. И отстать-потеряться невозможно. Потому что отец сажает Раю на плечи и так они идут вдоль заборов, мимо злых собак. Пусть лают сколько влезет. На отцовских плечах Рая сидит так высоко, что достать ее они не смогут. А если что, отец их отгонит. Он сильный и смелый. Довольная Рая «плывет» над заборами Волчьей Балки. И жалеет о том, что отец очень редко ходит в магазин, только когда мама хворает.
В самом магазине отец не спускает Раю на пол, а берет на руки. Все равно высоко. Отсюда ей хорошо видны прилавок с весами и гирями, рулон серой бумаги, толстый, вечно всем недовольный продавец Тарас в фартуке, белая блестящая кафельная стена за ним. И портрет усатого прищуренного дядьки. И даже небольшая металлическая человеческая голова на столе под портретом. Сначала Рая думала, что это чудная гиря, пока не спросила шепотом у отца, что это. Отец сказал: «Бюст Ленина». Рая не знала, что такое бюст. Пригляделась – все-таки голова. Она решила, что это для самых важных взвешиваний, ну, например, для головок сахара. Как звали усатого прищуренного дядьку на портрете, Рая уже знала от мамы – Сталин.
И вот радость – отец снова направился в Барачный и взял Раечку с собой. Миновали собак. Зашли внутрь магазина. Отец передвигался в очереди, довольная Рая сидела у него на руках и рассматривала весы, прилавок, бюст и портрет. Особенно портрет. Он большой. Больше иконы, которая есть у бабы Сани. На иконе Спаситель, это имя для Боженьки с книгой. Смотрит Он пронзительно. Баба Саня говорит, что Он всех любит. Баба Саня для Раи непререкаемый авторитет. Даже больше отца. Возможно, поэтому Раечка вслед за бабой Саней любит Бога в ответ. Объяснить она это не может, просто сердечко замирает, когда она глядит на икону. С другой стороны, Бог строгий, все видит, накажет, если вести себя плохо. Сталин с портрета смотрел не так, как Спаситель с иконы. С легкой улыбкой в прищуренных глазах он уставился поверх очереди на распахнутую дверь и не выглядел строгим. Рая оглянулась, чтобы проследить его взгляд: в проеме стояли люди, в основном женщины, люди толпились и на улице. Раечка опять повернулась к Сталину. Она время от времени слышит это имя от людей, но не понимает, что о нем говорят. Любят и боятся, как и Бога? Портрет гораздо больше иконы. Зачем-то Тарас (Рая думает, что Тарас) повесил его на видном месте на стене…
Когда подошла их очередь, отец остановился перед весами, Рая встретилась глазами с Тарасом, за спиной которого висел портрет, и спросила:
– А кого ты больше любишь, Сталина или Бога?
Тарас, как рыба на воздухе, выпучил глаза, судорожно глотая, и выдавил из себя: