Во дворе у калитки опирался на палку худой оборванный дед. Не просто оборванный. Лохмотья жуткие, не разберешь, какой одежкой они были раньше. Галя подошла поближе, и ее чуть не стошнило: полуседая борода у старика шевелилась от обилия вшей.
«Эх, – подумала Галя, – нет собаки, чтоб гавкала да отпугивала пришлых».
– Простите, дедушка, нечего подать.
Он пошатнулся от слабости.
– У меня дети голодные, – в отчаянии сказала Галя, уже сочувствуя чужой беде.
У старика потекли слезы. Он поднял руку, но не глаза вытер, а поскреб голову под ушанкой. Стянул эту видавшую виды шапку и прижал к груди. Стоял и молча плакал. Смеркалось.
Это ж ему и заночевать негде...
Сама с детьми только что проделала нелегкий путь пешком. Тянула на себе мешок картошки да сало. Старшие то за руку Альку вели, то несли по очереди. Хорошо, люди – добрые. И попутка тормознет и подвезет, и хозяева за так на ночлег пустят.
Галя решилась.
– Вон банька, – показала ему на сооружение перед хатой, – идите туда. Переночуете. А я сейчас. Чего-нибудь принесу...
Она не договорила, развернулась и побежала в дом.
Старшие дочки с сожалением смотрели, как мама отделила в миску две картофелины от их ужина. Одна Алька ничего не понимала, забавлялась тряпичной куклой. Рая ей еще у дедушки эту игрушечку скрутила.
Галя достала старую Ванину рубашку. Уткнулась в нее лицом. Подавила рыдание. Нашла латаные-перелатаные штаны. И отправилась в баньку.
Гость набросился на еду. Запихивал картошку, глотал, давился. Поел. Галя протянула ему рубаху с портками.
– Берите. Мужнино, – поймав какой-то странный взгляд, добавила: – Сам он на фронте.
– Галя, – произнес чужой сиплый голос. – Галя, – повторил уже со знакомыми нотками. – Не узнаешь? Это же я.
– Ваня?!
Боже праведный! До чего он изменился!
– Пойдем в дом!
– Нет.
– Точно! Вши. Что ж я стою? Я мигом.
Галя затопила баньку. Ушел весь запас дров, что начала готовить на зиму. Ничего. Найдет сушняк. Уголь под шахтой или на железке поищет.
Первым делом сожгла все лохмотья и наскоро срезанную бороду. Мыла его и не верила, что это он. Исхудал до невозможности. В шрамах. А вши въелись даже под кожу. Ваня сел на лавку в предбаннике.
– Я из плена бежал. Поесть бы еще, – сказал, прислонился к стенке и уснул. Галя сбегала в дом за одеялом.
– Кто там? – попыталась перехватить ее Тамара.
– Никто. Прохожий, – отвела глаза Галя. – Укладывайтесь на ночь, – велела сердито, – я скоро вернусь.
Укрыла лежащего на лавке мужа, подоткнула одежду ему под голову. Он даже не пошевелился. Спал мертвецким сном.
Галя пошла к детям. Они угомонились, лежали тихо. Умнички, сами поужинали. Ночью Галя вставала и подходила к баньке. Прислушивалась к неровному дыханию мужа.
Родной! Любимый! Ненаглядный ее Ванечка. Сколько раз она его обнимала и думала, что признает. Любого. В темноте. На ощупь. На звук. Сердцем. Что бы ни случилось... И не узнала!
Девочки еще спали, а Ваня под утро проснулся, позвал ее.
– Страшно было? – спросила Галя, вглядываясь в его изможденное лицо.
Она имела в виду дорогу. Как он пробирался домой.
– Страшно, – ответил ей о другом. – Так страшно, что словами не передать. Война, боль, смерть – это все ничего. Галя! Нас не кормили. Вообще. Немцы смеялись, глядя, как мы падаль собираем, червей жрем. А потом... – он перешел на шепот, хотя больше никто их не мог услышать, – потом некоторые сломались. Озверели. Начали есть... людей. Ждали новых пленных. Потому что те... упитанные. Попадают люди, ничего не подозревая, а их свои же...
– И ты? – побелела от ужаса Галя.
– Я нет. Решил бежать, чтоб не потерять человеческий облик. Уж лучше умереть. Мы втроем ухитрились уйти. Нас поймали... Били. Я выжил. Еще с двумя сговорился. И опять бежал. На этот раз ошибки не повторили. Сразу разделились и пошли поодиночке. ...Галя! Сколько в жизни испытать довелось, но такого...
– Все хорошо, родной мой, – обняла она его. – Все хорошо, ты дома! Оба вздрогнули от внезапного звука. Ваня посмотрел в щель двери – это Рая проснулась и вынесла вылить ночное ведро.
– Кто это? Неужели Раечка? Господи, какая взрослая! Красавица! – прошептал Иван. – Сколько ж я ее не видел?
– Два с лишним года, – Галя вытерла слезы.
От старших Ваню скрыть не удалось.
– Молчите! Христом Богом вас заклинаю, молчите! Никому ни слова, ни полслова, что папка тут! – умоляла их Галя.
– Почему? – спросила Рая.
– Немцев же нету, – удивилась Тамара.
Отец ваш документы потерял. Вот найдет, тогда и объявится, – сообразила Галя. – Вы уже большие, все должны понимать. Война! Разбираться не будут.Девочки испуганно притихли.