Ни в доме, ни в бане прятать было нельзя. Опасно. Если что – сразу ведь найдут. Хорошо, в огороде сохранилась землянка. Пообвалилась слегка за пятнадцать-то лет. Галя ее вырыла, когда их, раскулаченных, привезли и бросили посреди степи. Мужчин погнали в шахту. Женщины голыми руками выкопали норы, чтоб было где спать. Пригодилась опять.
Шустрая Тамарка никак не могла успокоиться. Подошла к землянке, присела.
– Папа, а правду мама говорила, что ты красиво поешь?
Она его толком так и не видела, а очень хотелось посмотреть, какой он, папка. Такой, как мама рассказывала, или нет.
– Наверно, правду, – ответил растроганный отец. – Только сейчас не время, царица Тамара, потом, после войны спою.
Она вспомнила! Ее так давно никто не называл! Это папка ее прозвал после того, как Рая сказала, что будет королевной, а она сказала, что сразу царицей. Папка тогда смеялся. И пел! Давно. До войны это было.
– Папа, – поделилась она с ним «страшным», – а мы чуть Альку не потеряли. Мы от немцев бежали. Садились на поезд. Положили ее на лавке и забыли, пока вещи таскали. На вокзале ужас что творилось! Искали, искали. Мама сильно плакала. А потом наткнулись. Сверток там и лежал. Никто ее не взял. Но поезд без нас чуть не ушел...
– А ну брысь отсюда! – подскочила и оттащила Тамару от землянки перепуганная Рая. Вдруг кто из соседей заглянет и заметит неладное.
Пришли трое вооруженных людей в форме. Одного Галя признала, начальник с шахты.
– Здравствуйте, Галина Андреевна. Вижу, вернулись. Далече ездили? Документы в порядке? А ну-ка, покажите... – спросил он вкрадчиво.
Галя позвала их в дом. Однако двое сначала прошлись по двору и заглянули в баньку и дровяной сарай. Галя стояла ни жива ни мертва. Они откуда-то знают, что Ваня тут, или просто так проверяют?
– От Ивана Степановича известия есть?
Галя обмерла. Знают! Сейчас найдут! От неотвратимости того, что сейчас случится, Галя заплакала.
– Ничего, ничего, вернется твой Иван. С победой! Приходи завтра в контору на митинг. Пойдемте, товарищи.
Бабы в конторе собрались вместе с детьми. Галя пришла с одной Алькой. Старших оставила при Ване.
– Ты что, сдурела? – обрушилась на нее знакомая, Зина. – Да у тебя Рая уже как девушка выглядит. А ты ее одну бросаешь. Или напугают, или изуродуют!
– Типун тебе на язык, – замахала на Зину соседка Мотя.
Гале и так было неспокойно, стало еще хуже.
– Товарищи женщины! – гремел митинг. – Выйдем на работу! Поможем стране нашим антрацитом! Пока наши мужья бьют врага, займем их место в забое!
Домой Галя вернулась в растрепанных чувствах. А там Ваня собрался уходить.
– Да пойми ты, не могу я больше прятаться! Хватит. Окреп. Пойду воевать. – Он попытался пошутить, чтоб ее успокоить: – Разве без меня справятся?
Только Галя расплакалась:
– Расстреляют...
– Тут точно. Посчитают дезертиром и к стенке. А в армии разберутся. Запрос в часть пошлют.
Она ему не поверила, но делать нечего, собрала в новую дорогу. Провожала ближе к рассвету. Никак не могла отпустить, обнимала и обнимала. Наконец он оторвал ее от себя. Пробормотал, чтоб берегла детей. Чмокнул неловко куда-то в висок. И растворился в переулке.
«Вот и все, вот и все, – стучало у Гали в груди. – Больше не увижу».
Ушел ее Ванюша на верную смерть. Даже если сразу не схватят, дойдет, то все равно ему не поверят.
Потянулись дни. Смурные и безнадежные.
Выпал первый снег. Глупая Алька радовалась. Даже Рая с Тамарой выскочили во двор и прыгали как маленькие. Как будто не было никакой войны и в помине.
Стукнула калитка.
– Эгей, есть кто живой? – закричала почтальонша Глашка. – Пляши, бабонька! Письмецо от твоего пришло, – помахала она еще издали бумажным треугольником.
Галя взмахнула руками, как в танце: Глашка ж дурная, не отвяжется, пока не спляшешь на самом деле, но силы оставили ее. Она рухнула в мокрый снег и зарыдала.
– Да ты что, Галочка! Это не похоронка! Жив, жив Иван Степаныч! Я похоронки отличаю, – хлопотала вокруг нее растерявшаяся Глашка. – Жив он!
Веселая история
Мотька даже глаза потер от удивления: мимо их районного рынка проехала новенькая «Победа». За ней потянулся шлейф пыли. Дежурно залаяли вслед собаки. «Победа» мягко затормозила, остановилась. Дорожная пыль догнала ее и скрыла и от Мотьки, и от моментально оживившихся торговок. Все уставились в ту сторону, гадая, кто бы это был. Тетка, стоявшая за прилавком рядом с Мотькой, предположила:
– Начальство из Харькова. В райсовет.
– А чего они тут у рынка забыли? – хмыкнула другая.
– Заблудились.
– Эти заблудятся, как же.