Мотька свежим взглядом окинул здание. Большое, на высоком фундаменте, оно смотрело со своего холма громадными окнами во все четыре стороны – и на поля, и на лесок в отдалении, и на озеро, и на деревню. В общем-то, если убрать массивный козырек и колонны, которые его поддерживают, то станет здание похоже на жилой дом…
Мужчина в светлом костюме почесал себе затылок.
– Не надо, – махнул рукой и засмеялся тут же: – Ну что, по коням? Родя, вези нас дальше.
Но поехали не дальше, а вернулись в деревню. Заехали к одним, к другим. Мужчина в светлом костюме раскланивался, обнимался, звал вечером к Степану отметить встречу. Родион из-за руля не выходил, Мотька тоже. Пользовался возможностью посидеть подольше в «Победе». Он даже принюхивался, впитывая запахи новенькой обшивки. Потихоньку потрогал ручку рычага переключения передач. Осмелел и пальцем провел по этой гнутой железке.
– Та вижу, нравится? – расплылся в улыбке Родион.
У Мотьки слов не нашлось, восхищенно вздохнул. А Родион словно мысли затаенные его прочитал, а может просто нашел благодарного слушателя, начал показывать.
– Вот тут стартер, – Родион ткнул куда-то вглубь под бардачок в районе коленки Мотьки. – А это подсос, – ткнул пальцем в кнопку прямо под бардачком.
– А рядом с подсосом?
– Прикуриватель, – вынул устройство Родион.
Зачем нужны все эти металлические штучки со стороны водителя Мотька спросить не успел – поехали в дальнюю деревню, что стояла на озере – Черные Воды.
Машину оставили у покосившегося забора. По заросшему травой двору дошли до хорошо знакомого Мотьке домика. Мужчина в светлом костюме не торопился стучаться и входить. Боялся, значит. Мотька сам первый раз заходить в тот домик боялся. И теперь тоже поопасывался. Помнил, как привезла его мать, скорчившегося от боли. Старик фельдшер, а это он жил в доме, помял живот неожиданно крепкими пальцами, успокоил мать «никакого аппендицита, выдумают тоже» и велел пить горькие порошки. От порошков сразу стало легче, но страх никуда не делся. Всякий раз душа в пятки уходила на этом крыльце.
– Пойди, Родя, вперед, предупреди старика, что мы приехали, – хриплым голосом попросил мужчина в светлом костюме.
Фельдшер поднялся со стула при виде гостей. Как читал газету «Правда», так и остался с нею в руках. По щекам потекли в седую бороду слезы. А мужчина в светлом костюме ласково заметил:
– Все газеты читаете, батька, совсем не поменялись. Разве что борода побелела.
– Живой, – прошептал старик.
– Ничто меня не берет, батька. И фрицы в Днепре топили, и в шахте засыпало…
– Папа! – воскликнула Лидочка.
– Нельзя так, папа, говорить! – покачала головой укоризненно одна из женщин, подошла к столу и постучала по дереву костяшками пальцев.
Старик посмотрел на нее и удивленно обвел глазами всю компанию. Газета задрожала в его руках.
– Кто… кто это…?
– Внучек вам нарожали! – засмеялся мужчина в светлом костюме и махнул призывно.
Женщины обступили старика. Родион подтолкнул вперед Лидочку, уже спрятавшуюся за его спину.
– Родненькие мои… гости дорогие… Чем же ваc угостить? – забормотал старый фельдшер, оглянулся на пыльный буфет.
Лидочка с готовностью подсказала:
– Гречкой?
Старик растерянно затеребил «Правду». Девочка начала заверять:
– Я и с молоком ее кушаю, и в супчике. Можно просто кашей.
– Ты прости, деточка, нету у нас гречки, – ответил старик смущенно.
– Как же нету. Мы поля проезжали, папа показал: «Это гречиха отцветает. Смотри, Лидочка, как твоя любимая гречка растет.»
– Растет-то растет. Да откуда она у нас на столе возьмется?
Лидочка бросила недоумевающий взгляд на отца, и неловко попыталась оправдаться:
– Вы, дедушка, не подумайте, я не привереда. Честное слово! Я все подряд кушаю. А гречку мы вам в подарок привезли. Целый мешочек.
– Тихо, Лидочка! Угощаться вечером будем! Вон у дяди Степана уже столы накрывают. Дайте-ка я вас лучше обниму, батька, – и мужчина в светлом костюме осторожно приобнял старика за плечи.
Все задвигались, зашумели, заговорили. Начали обниматься со стариком. Смеяться. Старик сетовал, что у него грязно, не ждал гостей.
– Чем же вам помочь? А ну-ка, детки, приберитесь у дедушки, – весело скомандовал мужчина в светлом костюме. – А ты, Родя, вздремни лишний раз, а то со смены сразу за баранку сел. Ключи от багажника не забудь оставить, в робу переоденусь и забор поправлю. Степка – шалопай, – со смешком посетовал мужчина в светлом костюме, – как был безрукий, таким и остался. Нет, чтоб отцу забор починить.
Родион направился к двери, Мотька двинул за ним. В надежде, что тот откроет капот. Родион подошел к «Победе», но открыл не капот, а заднюю дверцу. Сдернул с сиденья хлопчатобумажное покрывало, у Мотьки дома мать таким застилала кровать. Бросил его в теньке на траву. Зевнул, потянулся, заметил Мотьку и кивнул на машину: