– Раскаиваться тебе не в чем, а благодарить и подавно не за что, – прибавил Грибуль. – Мне только жаль, что у тебя такое дурное сердце; я должен признаться, что ты очень красив и такого большого шмеля я еще никогда не видел, одежда твоя черная с фиолетовым отливом, правда невеселая, но зато похожа на царскую мантию. Быть может, между шмелями ты значительное лицо, а потому и кусаешься так больно.
Грибуль говорил улыбаясь, хотя у самого от боли были слезы на глазах. Шмелю очень понравились такие слова, и он начал шевелить крыльями. Потом встал на ноги и как контрабас загудел глухим густым голосом, полетел и скоро скрылся из виду.
Грибуль знал целительное действие некоторых трав и, чтобы избавиться от боли, сорвал несколько листьев, вымыл руку в источнике, приложил их к больному месту, лег и заснул.
Вдруг он слышит во сне какую-то странную музыку, будто басы соборных певчих раздались из-под земли, они пели:
А источник, сбегающий со скал, говорил звонким голосом цветам, растущим на его берегах:
И ему казалось, будто толстые корни дуба извивались и ползли по траве, точно змеи. Барвинок и маргаритки закачались на стеблях, как от сильного ветра, большие черные муравьи, которые очень любят древесную кору, торопливо спускались по дубу, садились на задние лапы и с удивлением смотрели, что делается вокруг них; кузнечики выходили из нор и приставляли к отверстию свои носики. Вдруг листья и камыши так громко зашелестели, что Грибуль проснулся в испуге от всей этой сумятицы.
Но как же удивился Грибуль, когда увидел перед собой высокого толстого господина, одетого с ног до головы в черное по-старомодному сшитое платье. Этот господин смотрел на него во все глаза и сказал ему громким голосом, сильно картавя:
– Ты оказал мне услугу, я никогда этого не забуду. Теперь проси у меня чего хочешь, я для тебя все сделаю.
– Увы, милостивый государь, – отвечал Грибуль, дрожа от страха, – едва ли вы можете исполнить мою просьбу. Родители меня не любят, а я бы очень желал, чтобы они меня полюбили.
– Действительно, этого я не могу сделать, – сказал черный господин, – но все же я не хочу оставить тебя без награды. Что ты очень добр, это я знаю, и я желаю, чтобы ты был очень умен.
– Ах, милостивый государь, – вскричал Грибуль, – если для того, чтобы быть умным, нужно быть злым, то не давайте мне ума. Я желаю лучше остаться глупым, но добрым.
– А что ты сделаешь с твоей добротой среди злых? – сказал толстый господин, и глаза его засверкали, как два раскаленных угля.
– Я слишком глуп и не могу отвечать вам, – едва проговорил испуганный Грибуль, – но до сих пор я никому не делал зла и прошу вас, не внушайте мне желания вредить другим.
– Да ты, как я вижу, в самом деле дурак, – сказал черный господин. – Прощай, мне некогда терять с тобой время на доказательства, впрочем, мы еще увидимся, а когда тебе будет что нужно, обратись ко мне и помни, что я тебе все сделаю.
– Я вам очень благодарен, – отвечал Грибуль, и зубы у него стучали как в лихорадке. Господин отвернулся. От солнечных лучей его черное бархатное платье сначала показалось темно-синим, а потом перешло в превосходный фиолетовый цвет, борода ощетинилась и плащ надулся как шар, он глухо зарычал, страшнее львиного, тяжело поднялся с земли и скрылся в ветвях дуба.
Грибуль протер глаза и спросил себя, не во сне ли все это видел и слышал? Наконец он уверил себя, что это был действительно сон, и ему даже показалось, что он проснулся тогда только, когда улетел черный господин. Он боялся, что мать и отец будут его бранить и даже, чего доброго, бить за то, что его так долго не было, а потому он поднял палку и сумку и пошел домой.
Едва он вошел в комнату, как мать закричала:
– Наконец-то ты вернулся, кажется, давно бы пора! Вот дурак, а его ожидает такое счастье, о котором он, верно, никогда и не думал.
Сначала, как водится, она его долго бранила, потом потрудилась рассказать, что в лес приходил господин Шмель, остановился в их доме, съел большой горшок меду и заплатил золотую монету. Потом, пересмотрев друг за другом братьев и сестер Грибуля, спросил у Бригули: «Нет ли у вас еще детей, помоложе этих?» И, услыхав, что есть еще сын двенадцати лет по имени Грибуль, господин Шмель вскричал: «Какое превосходное имя, а ведь я давно ищу такого ребенка, пришлите его, пожалуйста, ко мне, и я сделаю его счастливым».
– Но кто же такой этот господин Шмель? – спросил удивленный Грибуль. – Я его совсем не знаю.