Тогда нарцисс распустил над головой Грибуля один из своих больших листьев и сказал:
– Спи, Грибуль, вот тебе и зонтик.
Пять-шесть буквиц легли у ног его, несколько молодых ландышей сели на грудь, и около дюжины хорошеньких барвинок так искусно обвили его с обеих сторон своими стеблями, что никакой сильный ветер не мог унести его.
Грибуль, привлеченный запахом приветливых растений, свежестью травы и тенью, доставленной нарциссом, сладко заснул, ландыши нашептывали ему тысячу различных усыпляющих рассказов, бельцы напевали песенки, в которых не было ни рифмы, ни смысла, но от них снились приятные сны.
Наконец Грибуля разбудили громкие голоса. Вокруг него пели, танцевали, все были необыкновенно веселы, вьюнки раскачивались точно колокола, когда в них звонят; злаки щелкали точно кастаньетками, ландыши прыгали и кланялись, сам степенный нарцисс пел что было силы, а бельцы хохотали во все горло.
– Глупые дети, – сказал тогда материнским тоном приятный голосок, – не скажете ли вы мне сегодня какой-нибудь хорошей новости?
В ту же минуту тысячи голосов закричали вместе: «Грибуль! Грибуль! Грибуль!» И все растения отодвинулись от него разом, будто отдернули занавес, и удивленный Грибуль увидел доброе, ласковое лицо царицы.
Царицей лугов был тонкий, прекрасный цветок, чрезвычайно роскошный и душистый, который является весной и любит прохладные места.
– Встань же, мой милый Грибуль, и приди поцелуй твою крестную мать, – сказала она.
Грибуль тотчас же почувствовал, что у него появились руки, ноги, лицо и что он стал человеком, как должно. Он встал очень легко, и весь луг, увидев настоящего Грибуля, закричал от радости. Царица сбросила с себя свой очаровательный вид и явилась в настоящем виде, то есть волшебницей, теперь она была прекраснее дня, свежее мая и белее снега, на голове у нее была корона царицы лугов, сплетенная из цветов, которая, перемешавшись с ее прекрасными светлыми волосами, была красивее всех жемчужных корон на свете.
– Теперь встаньте и вы, дети мои, пусть Грибуль увидит и вас такими, как вы есть.
С минуту длилось замешательство, нарцисс первый заговорил:
– Дорогая царица, ты знаешь, что для того, чтобы явиться нам во всей красоте, мы должны прежде увидеть твою божественную улыбку, а сегодня ты до того занялась прибытием Грибуля, что забыла нас одарить ею.
Очень естественно, что при таком упреке царица улыбнулась. Грибуль, к которому эта улыбка также относилась, вдруг почувствовал такую необыкновенную радость, что даже думал, что умрет от нее. Весь луг также почувствовал ее действие. Казалось, будто солнечный луч, только гораздо светлее и приятнее того, который согревает людей, оживил и преобразил все эти живые существа. Все травы, цветы и кустарники, находящиеся на этом острове, обратились в сильфов, маленьких волшебниц и добрых духов; одни явились в виде детей, прекрасных, как сами амуры, прелестных девушек и веселых умных юношей; другие приняли вид прекрасных дам, почтенных стариков и людей открытой и твердой наружности. Одним словом, весь этот мир, состоящий из стариков и молодых, больших и маленьких, был прекрасен, и смотреть на него было приятно. Все были одеты в самые тонкие ткани, – одни в блестящие, другие в такие приятные для глаз, как цвета растений, которые они избрали для своего имени и для своего преобразования. Дети делали тысячу милых шалостей, пожилые смотрели на них с нежностью и поощряли веселиться. Молодые пели, танцевали и восхищали всех своей красотой и ловкостью. Все звали друг друга братьями и сестрами и так нежно любили один другого, как будто были детьми одной матери; матерью же их была царица лугов, вечно молодая и вечно прекрасная, которая повелевала своей улыбкой и управляла своей нежностью.
Царица взяла Грибуля за руку и провела среди многочисленного общества, собравшегося на лугу. Когда все его поласкали и понежили, она сказала:
– Теперь ты свободен, поди играй, веселись, сколько душе твоей угодно, праздник этот продолжится недолго, потому что у меня много дел. Он продолжится всего только сто лет, постарайся в это время выучиться нашей магии. Здесь делают все скоро и хорошо. После праздника я поговорю с тобой и скажу, что должен ты знать, чтоб быть настоящим магом.
– Хорошо, моя дорогая маменька, – сказал Грибуль, – я чувствую к вам такое доверие, что сделаю все, что вы ни пожелаете. Но кто же займется здесь моим воспитанием?
– Все, – отвечала царица, – все не менее меня учены. Я передала всем детям свои знания и мудрость.