В настоящее время эта дикая местность частью уже возделана и прорезана прекрасными дорогами, но в ту пору, когда я ее видел в первый раз, нелегко было двигаться по отвесным узким тропинкам, проложенным как попало, лишь бы покороче. Дороги были вымощены лишь случайными горными обвалами, а там, где они проходили по уступам, травка скрывала колею крестьянских телег и следы неподкованных лошадей.
Спустившись к изрытым берегам зимнего потока, который пересыхал летом, мы стали опять подниматься в гору. Обогнув массивную скалу, обращенную к северу, мы вышли на чистый и ясный воздух. Заходящее солнце ярко озаряло пейзаж изумительной красоты. Дорога, обсаженная густым розовым шиповником, шла по краю обрыва, над которым высились две огромные базальтовые скалы. Вершины их, изрытые действием вулканических сил, похожи были на развалины какой-нибудь крепости.
Я уже раньше видел базальтовые отложения во время своих прогулок в окрестностях Клермона, но таких больших и правильных мне еще не приходилось встречать. На одной скале эти отложения были расположены спиралью и казались грандиозной и в то же время изящной работой гигантов.
С того места, где мы находились, можно было думать, что обе эти скалы стоят рядом. В действительности же они были разделены рвом, на дне которого протекала река. За ними тянулись горы, покрытые изумрудными лугами вперемежку с лесами и со скалистыми выступами. На склонах издали виднелись фермы и стада коров. Еще дальше, за глубокими долинами, утопающими в солнечном сиянии, поднимались голубоватые зубцы высоких остроконечных Домских гор. Та горная цепь, к которой мы подошли, имела другие очертания, более неприступные, но в то же время и более мягкие. Буковые леса, прорезанные журчащими ручейками, овраги, поросшие ползучими растениями, прохладные гроты с бархатистым мхом, узкие ущелья – все это было гораздо поэтичнее и таинственнее, чем холодные, обнаженные вулканы позднейшей эпохи.
Мне впоследствии пришлось еще посетить этот перевал на границе пустыни, и я понял, почему внезапно открывающаяся взору картина произвела на меня в первый раз такое сильное впечатление. Мне никто до тех пор не объяснял, что значит красота природы. Я это почувствовал бессознательно, когда слез, чтобы лошади было легче идти на гору. Остановившись неподвижно, я совершенно забыл, что мне нужно следовать за всадником.
– Ну, что ты стоишь, болван? – крикнул мне господин Жан.
Я догнал его и спросил, что это за чудное место, где мы находимся.
– Сам ты чудной, – ответил он. – Это одно из самых необыкновенных и страшных мест, какие тебе когда-нибудь придется видеть. Насколько мне известно, оно не имеет названия. А эти две вершины – скала Санадуар и скала Тюильер. Ну, садись и будь осторожен.
Мы объехали вокруг одной скалы, и перед нами открылась разделяющая их головокружительная пропасть. Это меня ничуть не испугало. Я привык лазить по горам и не боялся пространства. Господин Жан не был горцем и поселился в Оверни уже в зрелом возрасте, поэтому он оказался менее подготовленным, чем я.
В тот день я в первый раз понял величие окружавшей меня природы, среди которой я вырос, не примечая ее. После некоторого молчания я спросил своего учителя, указывая на скалу Санадуар:
– Кто все это сделал?
– Бог, – ответил он. – Разве ты не знаешь?
– Знаю. Но почему же он сделал такие изломанные места, как будто хотел их разрушить после того, как они были окончены?
Вопрос этот смутил господин Жана, который не имел понятия о геологии и, как большинство его современников, сомневался в вулканическом происхождении Оверни. Тем не менее ему стыдно было сознаться в своем невежестве, так как он желал слыть за человека образованного. Он постарался свернуть все на мифологию и с жаром ответил:
– Ты здесь видишь сооружения, по которым титаны пытались взобраться на небо.
– Титаны? Кто они такие? – спросил я, увидев, что он стал разговорчивее.
– Это были страшные великаны. Они хотели низвергнуть Юпитера и нагромождали горы на горы, скалы на скалы, чтобы добраться до него. Но он рассеял их, а от великой битвы остались разрушенные горы и глубокие пропасти.
– Разве они все умерли?
– Кто? Титаны?
– Да. Остался кто-нибудь из них в живых?
Господина Жана рассмешил мой наивный вопрос, и, чтобы позабавиться, он ответил:
– Конечно, кое-кто остался.
– А они очень злые?
– Очень.
– Мы их увидим в горах?
– Может быть.
– Нас они не обидят?
– Не знаю. Но если ты встретишь титана, то поспеши снять шапку и низко ему поклониться.