— Катька, хочешь покататься? — Вася остановился возле Кати.
— Хочу. Так ведь ты все равно не дашь, дразнишься только.
— А ты заслужи.
— А как?
— Съешь пятак! — И снова Вася залился хохотом.
«Дурак!» — едва не сорвалось у Кати, однако сдержалась она. Вслух же сказала:
— Ух и хорош бы ты был в бабушкином зеркале!
— Где-где?
— В зеркале нашем.
И Катя рассказала Васе про зеркало.
— Врешь! — воскликнул Вася и даже самокат бросил.
— И почему ты всегда всем «врешь» говоришь?
— Потому что все врут. Папа говорит, надо врать, чтобы жить. Чем отличается умный от глупого, знаешь? Умный врет правдивее и приятнее.
— Это тоже тебе папа говорил?
— Не мне. Это я подслушал дома. Здорово сказано?
— А сам ты врешь?
— Не в том дело, чтоб соврать смело, а в том, чтоб обмануть умело! — И опять закатился Вася смехом. — Ну, а что это бабкино зеркало так чудит?
— Во-первых, не бабкино, а бабушкино, а во-вторых, объяснила ж тебе: душу видит.
Вася имел привычку в первый раз вполуха слушать, что ему говорят, и только сейчас он попытался сообразить, что же зеркало видит.
— Ду-ушу? Ха-ха! Какую такую душу? И как это оно ее видит?
— Как — Одному Богу известно. А какую? Ясно какую — душу человеческую, которая у каждого есть, которую Бог при рождении дает.
— Чи-иво? Чи-иво такое?! Ха-ха-ха! Ну, ты даешь! Откуда ты Бога-то взяла?
— А кто ж, по-твоему, все сотворил? Откуда все взялось?
— Что взялось?
— Все! Земля, моря, леса, звери, люди!
— Как это откуда? Само все получилось.
— Ишь ты — само! Вон самокат твой валяется, он сам собой поднимется? Самокат сам и то не может подняться, а куда ж Земле самой получиться!
— Да ты что мне про самокат! Земля сама... в космосе... из частичек слепилась.
— Ха-ха-ха! — Настал черед Кати смеяться. Она показала на рассыпанные кирпичные осколки. — Скажи, осколки эти слепятся сами, чтоб кирпич получился?
— Ну, нет.
А как же Земля, Земля? — Катя распахнула руки, показывая, какая она огромная. — Как Земля сама слепиться могла?!
Сказала Катя и глаза даже закрыла: так ее вдруг переполнило верой. Да-да, от своих слов ощутила шестилетняя Катя грандиозность Земли, Вселенной, жизни, грандиозность и величие их замысла и исполнения. Да как же можно видеть и ощущать все это и про какое-то самослепление болтать! «Само»! Да сам и суп не сварится! Видно, лицо у Кати изменилось. Вася посерьезнел, потом издевательски улыбнулся и спросил:
— Так ты что, богомолка?
— Да, я богомолка.
— У-у! Богомолка! Ха-ха!
— Ты пойдешь в зеркало смотреться? — Нет, ни малейшего внимания не обратила Катя на насмешку.
— Пойду, — сказал Вася, насторожившись и сразу прекратив смех. Он не привык, что в ответ на насмешку не отвечают тем же, — Правда, покажешь?
— Конечно, покажу. Пойдем.
А тем временем дома у Кати происходило вот что.
— Что так долго? — спросил папа, когда мама вошла с сумками. Он уже проснулся, встал, но видно было, что чувствовал себя плохо.
— Ты что такой сумрачный? — спросила в ответ мама. — От вина вчерашнего плохо или в зеркало уже смотрелся?
— И то, и другое, — буркнул папа.
Посмотрела она на мужа с любовью и ласкою, как никогда еще не смотрела, и жалостью переполнилось ее сердце. «Какой он у меня неприкаянный, — подумала мама, — бьется как рыба об лед, правду все ищет, суетится, и не любит его никто, кроме нас с Катей. И на работе неудачи, и покоя в душе нет». Чуть не заплакала мама от жалости к нему.
Она вздохнула, поставила сумки и пошла к бабушкиному зеркалу. «О! А я еще красива, — шутливо подумала про себя мама и поправила прическу. — И даже очень!» Мама разгладила щеки, свела губы трубочкой, повернулась чуть боком, любуясь собой, и — застыла, окаменела сразу. Вот те на! А где же морда вчерашняя страшная? Ведь на нее же шла посмотреть! На попятную пошло, зеркальце? Перестало чудить? Мама вгляделась в себя внимательнее и нашла, что она все-таки красивее себя настоящей. И кожа какая- то блестящая, чуть не светится... Действительно, писаная красавица стояла в зеркале. Но мама знала, что не такая уж она красавица. Или теперь зеркало, наоборот, стало некрасивое в красивое превращать?
— Костя, поди-ка сюда, — позвала мама.
— Да не пойду я, нагляделся уже. Пусть дядя Леша разбирается, что происходит. Давай лучше завтракать.
— Но ты все-таки подойди, — настаивала мама.
Он подошел и встал рядом. Страшная образина рядом с маминым лицом в зеркале скорчила удивление и от этого стала еще отвратительнее.
— Это ты? — спросила образина в зеркале мамино прекрасное лицо.
— Да, я, — ответила мама.