Не всю же жизнь мы будем биться над этим делом.
- Кот, ты уверен, что всё нормально? Что-то ты бледный какой-то? – с беспокойством и тревогой переспросил Андрей.
- Норма, Андрюх, - отмахнулся от его вопросов, дабы не акцентировать внимание на своих тревожных мыслях. Но чтобы всё же успокоить друга, продолжил. - Просто это дело меня уже достало. В последнее время вообще, что ни шаг, то новый гейзер дерьма под ногами взрывается.
Непонятные подарки Тиму, похищение его беременной невесты Саши, ранение Кожевникова, затем всплывает замученная издевательствами Кристина Войтова, нападение на Сеню, на работе в отделе непонятные исчезновения документов из файлов с делами, подстроенная авария, в которую попал Андрей… Всё это косвенно или напрямую связано с нашим биологическим папашей – Данилой Добрыниным. И вот сейчас, допросив персонал центра репродукции и буквально до запятой изучив всю его документацию, мне страшно, что теория, которую мы сегодня утром обсуждали с майором Марковым, может оказаться реальностью. Ибо косвенных улик полно, а прямых доказательств участия Данилы ни одного.
Впрочем, страшно или нет, а Андрею нужно рассказать.
- И не говори, но в этом есть свой плюс, - словно через слой ваты слышу фразу, сказанную мелким.
- Интересно, и какой же?
- Раз дерьма становится больше, значит мы на верном пути и цель близка.
- Андрюх, плохо то, что наша с тобой основная задача состоит в том, чтобы по дороге к достижению цели мы сами не захлебнулись во всей этой вонючей мути.
Говорю я это сейчас, дабы отчётливо дать понять Андрею ход своих мыслей в данный момент: что наверняка нас с ним ещё не раз попробуют убрать с шахматной доски, а доверять на службе мы можем только друг другу, да непосредственному начальнику. Все остальные под подозрением.
По слегка заметному кивку Андрея вижу, что он меня понял правильно.
- Ребят заканчивайте депресняк разводить. Нам ещё часа три сидеть тут до пересменки, а в эфире либо глухо, либо шорох какой-то… И ещё вы тут, как бабульки на скамейке, заладили жаловаться на жизнь непростую и несправедливую… - возмутился Витёк, не выдержав нашего с Андреем нагнетания обстановки.
Его можно понять, ведь для него это дело - лишь одно из многих, может, чуть крупнее по масштабу, но не более того. Одним словом, просто работа, которую надо сделать.
– Котов, кофе руки не жжёт? Ты его на всех брал, или только для себя любимого? – поддел по-доброму, и скорее всего сделал это для того, чтобы окончательно разрядить обстановку.
- На всех, - ответил, растягивая кривую улыбку, - вот твой.
Протянул спецу бумажный стаканчик, затем и Андрюхе всучил такой же, всё меньше будет болтать и меня подстёгивать, а то, и правда, разошлись мы что-то с ним.
Впрочем, Андрей, отхлебнув глоток вполне сносного варева, поморщился и спросил:
- Вы закончили опрашивать людей из центра репродукции?
Я ждал этого вопроса от друга, потому сразу же ответил:
- Да, и даже кое-что нарыли.
- Да? И что же?
- Ты знал, что этот центр имеет лицензия на использование экспериментальных методов лечения? Это касается как операций, так и всевозможных препаратов. Естественно, экспериментальное лечение применяется только в случае согласия пациента.
- Нет, не в курсе, и не совсем понимаю, какое отношение этот факт имеет к нашему делу?
Я сейчас намеренно подаю Андрею информацию скупо и порционно, чтобы увидеть, придёт ли и к нему самостоятельно та же мысль, что посетила наши с Марковым не совсем светлые головы сегодняшним утром, когда мы обсуждали детали дела.
- Возможно, самое прямое. Понимаешь, вся эта процедура - это сплошная тягомотина. Посуди сам: сначала нужно найти интересный случай с заболеванием, потом уламывать пациента на применение рискованного метода лечения, потом подготовка пациента к процессу, параллельно ведется куча писанины, с чуть ли не поминутной регистрацией реакций испытуемого на определённые манипуляции, что были проведены, или же на экспериментальный препарат. А если, не дай Бог, что не так… Документ с добровольным согласием конечно защитит от притязаний несчастных родственников, но от кучи отчётов во все нужные службы и министерства - нет…