- Ух ты ж... П-прости… Я л-лишь хотела показать тебе, где всё находится, - заикаясь оправдывается подруга.
В замешательстве тут же оборачивается ко мне спиной и, видимо, не зная, куда себя деть, бочком идёт к шкафчику, открывает дверцу, достаёт большое махровое полотенце и, не оборачиваясь, протягивает его мне. Я тут же обматываюсь им и тупо стою, опустив голову,чтобы хоть как-то прикрыть пылающее от стыда лицо. Хотя это бесполезно, потому что по ощущениям, уже вся красная, как вареный рак.
- Ань, ээээ, я стучалась к тебе, н-но…Ай, к чёрту всё! – подруга тут же оборачивается ко мне лицом и спрашивает напрямую:
- Это то, что я думаю?
А я молчу, потому что от стыда все слова исчезли из головы, язык онемел, а тело впало в какой-то ступор. Господи, мне под тридцать лет уже, а так стыдно впервые в жизни!
- Нют, ты чего? – она подходит ближе и обнимает меня, как маленькую.
- С-стыдно-то как…, - едва слышно шепчу.
- Что?! Ты кого стыдишься? Меня?! – голос подруги звенит от удивления и неверия. И это не удивительно, ведь в каком только состоянии мы не видели друг друга до этого, и нагими в том числе. Добрый десяток лет дружбы и профессия говорят о многом…
- Глупости не говори. Я рада за вас.
- Нечему тут радоваться. С-сень, извини, я хочу помыться и привести себя в порядок. Не обижайся, пожалуйста. Просто мне надо прийти в себя и набраться смелости посмотреть тебе в глаза.
- Хочешь, облегчу тебе задачу?
- В смысле?
- Эту гостевую постоянно занимает Игорь, когда ночует у нас. И я знала, что они с Андреем должны были приехать сегодня с утра к нам…
Немой шок – это именно то состояние, в котором я пребываю первые пару минут. Нет ни злости, ни обиды, ни желания что-либо говорить или обвинять Сеню в том, что произошло между нами с Игорем. Да, она поступила нехорошо, создав все условия для того, чтобы мы с Котовым переспали, но не захоти мы оба этого, ничего бы не было.
Сеня, сейчас глядя на меня, ощутимо занервничала. Сначала отступила на шаг, видимо для того, чтобы лучше рассмотреть лицо и прочитать мои эмоции, а затем протянула руки, чтобы обнять, но так как я даже не шелохнулась к ней навстречу, обречённо опустила руки по швам.
- Обиделась?
- Нет. Я пока не знаю, как относиться к твоему поступку… Просто хочу принять душ и уехать к себе.
С этими словами оборачиваюсь на сто восемьдесят градусов и топаю в кабинку душевой, сбрасываю с себя полотенце, закрываю стеклянную дверцу и включаю теплую воду. Наверное, минут с десять просто тупо стою под струями воды и жду, когда отступит оторопь, но она не отпускает, так и сидит, до дрожи сжимая внутренности.
В какой-то момент понимаю, что меня душат слёзы, я не знаю, что сейчас делает подруга, ведь я шла сюда, не оборачиваясь, а сейчас через запотевшее стекло сложно что-либо рассмотреть и двигаться совсем не хочется, кроме как сесть на попу и поплакать. Что я и делаю, с дрожью в плечах, обняв колени, выпускаю из себя нервоз.
Кажется, что ещё миг, и я успокоюсь, но нет, организм, почувствовав, что ему позволили немного раскиснуть, никак не прекращает слёзоразлив.
Так продолжается ещё какое-то время, ровно до тех пор, пока резко не открывается дверца в кабинку. Я дёргаюсь в сторону, так до конца и не поняв, что происходит, ведь из-за слёз и воды глаза ничего не видят, кроме мутной тени. Через миг соображаю, что чьи-то сильные руки выдёргивают меня из чаши душевой кабинки и удерживают на руках, как маленького ребёнка. Затем прекращается звук льющейся воды и громко лязгает дверь душевой, а над головой слышится колкое, где-то даже злое:
- Неужели я тебе настолько противен?
Мне хочется сказать: «Нет, мне противен не ты, а я сама себе противна. Потому что вот такую раскисшую и бесхребетную я себя просто ненавижу, но истерику остановить просто не могу».
- Аня, посмотри на меня!
Я тут же поднимаю голову и тупо смотрю ему в лицо через мутную плёнку слёз, всхлипываю и шепчу:
- Дело не в тебе, Игорь.
- Ну да, дело в деде Морозе. Ты внезапно узнала, что его не существует, и именно поэтому рыдаешь сейчас в истерике, - Игорь хоть и язвит, но как-то нежно, и даже бережно что ли.