Николай Дашкиев
«Бацилла карбоната»
Мой хороший друг, профессор Анатолий Иванович Вовчик, до сих пор утверждает, что "бациллу карбоната" я нашел случайно. Я не отрицаю и отвечаю так: случай приходит на помощь тому, кто ищет.
История с таинственной бациллой началась более пятнадцати лет назад, в один августовский день, когда мой отец провожал меня, уже первокурсника химико-технологического института, на железнодорожную станцию.
Мы шли напрямик, степью. Под ногами шуршала сожженная солнцем трава. Вечерело. По моей просьбе, отец, старый шахтер, рассказывал разные истории из шахтерской жизни. Одна из них глубоко запала мне в голову.
На небольшой шахте "Александровка", где мой отец еще в прошлом веке был коногоном, однажды произошел несчастный случай — в штрек прорвалась вода. Несколько человек погибло при этом, и работу пришлось прекратить. Когда же установили мощные помпы и стали выкачивать воду, все заметили, что на ней плавают жирные радужные пятна, похожие на нефтяные.
Шахтное начальство засуетилось: в той местности нефти и близко не было. Неужели новое месторождение?
Немедленно пригласили геологов, начали разведывательные работы на земле и под землей. Но — бесполезно. Однако, лабораторные исследования показали: в откачанной из шахты воде содержится незначительное количество нефти, правда, низкокачественной. Еще более странным было то, что нефть, казалось, насыщала породу и уголь: работать в лаве стало гораздо труднее, оттуда непрерывно выделялся газ с неприятным запахом. Такой же запах начал появляться и на складах угля.
Среди рабочих распространился слух, что выработка дошла до гиблого места, и добра теперь не жди.
И действительно: вскоре, неизвестным газом отравились несколько рабочих, а уголь, и без того скверный, начал портиться прямо на глазах. Свежевырубленная угольная глыба через три-четыре дня становилась хрупкой, ячеистой, как губка, и жирной. Под ней собиралось озерцо жидкости, похожей на нефть.
Тут бы и исследовать необычное явление, но кто этим тогда интересовался? Начальству было безразлично, как и где образуется нефть, ему хотелось бы иметь готовое нефтяное месторождение. А его не нашли. И только дед моего отца, старый, опытный шахтер, бросил короткий приговор: "Уголь заболел!" и отправился со своей семьей на другую шахту.
"Уголь заболел!" — меня эта мысль поразила. Может действительно существуют такие бактерии, которые способны превращать уголь в нефть?
В таком предположении не было ничего невероятного, ведь существуют серобактерии, которые, разлагая серные соединения, выделяют серу? Да, существуют. И это факт, что болотная железная руда, которую использовали еще древнеславянские металлурги, образовалась и образовывается сейчас, именно вследствие непрерывной деятельности бесчисленных микроскопических существ — железобактерий. А водородные бактерии — ну, хотя бы "бацилла пикнотикус", — они окисляют водород и используют полученную при этом энергию на разложение углекислого газа и усвоение углерода. Существуют бактерии, которые живут в кипятке. Для некоторых микробов не требуется воздуха. Часть микроорганизмов может существовать в кислотах. На земле есть сотни тысяч видов микробов, и наука открывает все новые и новые.
Все это я знал из книг. А вот об угольных бактериях нигде ничего не читал.
Ища ответ на этот вопрос в библиотеке, я и познакомился с Анатолием Вовчиком, тогда еще студентом-медиком. Он заинтересовался этой проблемой и предложил свою помощь.
Друзья мои, вы бы посмотрели, с каким пылом я взялся за микробиологию! Вызубрил названия сотен бактерий, научился готовить препараты, прослушал спецкурс в медицинском институте и сдал его моему другу на тройку с плюсом. Я сделал все, что мог.
И вот после такой подготовительной работы мы, два студента, отправились в экспедицию, имея два чемодана с химической посудой и химикатами, плохонький микроскоп и неисчерпаемый запас юношеской энергии.
Прежде всего мы отправились в Александровку. Но шахты там уже не было — уголь иссяк, и ее затопило водой во время гражданской войны. Зато мы нашли шахтера, который помнил историю случившуюся на шахте почти полвека назад. Он тоже подтвердил: "Уголь заболел!"
И вот "бациллу карбоната", как назвал я угольного микроба еще задолго до его открытия, мы искали в Александровке два месяца — в течение всех каникул!
Мы выкапывали из отвалов породы, куски угля, которые лежали там десятилетия, изучали их под микроскопом, растирали в порошок и, добавляя воды и солей, жадными глазами заглядывали в пробирку, не появятся ли, часом, на поверхности жидкости жирные пятна? Нет, их не было.
Мы пробовали менять температуру и давление, сооружали приборы чрезвычайно оригинальной конструкции и очень неуклюжие на вид. Эти приборы часто обливали нас кислотами и маслом, ошпаривали паром, а иногда даже взрывались, но ни капли нефти нам не дали.
Расстроенные, однако еще полны веры в "бациллу карбоната", мы решили продолжить исследования следующим летом, уже на другой шахте.
…Четыре года мы путешествовали по угольным бассейнам страны. Запал у моего друга постепенно проходил. Я уже видел, что Анатолий готов предать "бациллу карбоната". И я не ошибся.
— Все! — Решительно сказал он, когда мы, возвращаясь из Караганды, заехали ко мне в гости. — Все!.. Я отдал тебе четыре летних сезона. Из-за твоей проклятой бациллы не успел исследовать токсичные свойства холерного вибриона. Теперь я поумнел. Ищи сам.
Мы попрощались очень сдержанно. Я был глубоко оскорблен: назвать "бациллу карбоната" — проклятой! Замечательную, загадочную бациллу он меняет на какого-то ничтожного вибриона. Ладно, ладно, я все-таки доведу поиски до конца!
Так я думал, сидя у печки в своей комнате и печально глядя на огонь.
Совершенно машинально я протянул руку к корзине, стоявшей у печи и взял кусок угля. Он был шершавый, какой неприятный на вид. Откуда и взялся такой? Ведь у нас — антрацит!
Скорее по привычке, чем из желания продолжать исследования, я растер кусок этого угля в ступке, ссыпал в стеклянную банку, залил водой и поставил в запечек. На следующий день я уехал в институт и забыл о своем эксперименте. Но через несколько месяцев моя мать в одном из писем написала:
"… А еще я давно хотела тебя спросить, что делать с той стеклянной банкой, которая стоит за печкой. От нее ужасно пахнет, и я хотела выбросить ее прочь, но отец не дал. Он говорит, что ты проводишь какой то опыт".
Я аж подпрыгнул, прочитав эти строки: "Пахнет!" Но мне этот запах сейчас будет милее всего на свете!
В тот же день я уехал домой.
Да, на поверхности грязно-желтой воды в стеклянной банке плавали жирные пятна. Это была победа!
Представляете, как реагировал на это событие мой друг Толя Вовчик? Он скептически покачал головой и сказал: "Ну что же, это просто счастливый случай!"
Случай!..
Анатолий Иванович сейчас профессор, человек серьезный, но до сих пор не избавился от детской зависти!.. И все же надо отдать ему должное: он сразу горячо взялся помогать мне в исследованиях.
"Бацилла карбоната" оказалась капризным микробом. Любила тепло и влагу, питалась угольной пылью, крепкий антрацит обходила. А вот бурый уголь пришелся ей по вкусу. Но для нас это было и лучше: превратить низкосортный уголь на высококачественную нефть — разве это не замечательно?!
Мы с Анатолием Ивановичем уже составили проект будущего бактериологического нефтяного завода. Это очень простое сооружение: огромные резервуары с нагревателями; мельница, где измельчается уголь, и бактериологический цех, где выращиваются различные виды "бациллы карбоната".
…В смеси воды и угольного порошка шевелятся мириады невидимых бактерий. Каждая из них за свою короткую жизнь выделяет так мало нефти, что ее и под микроскопом трудно заметить. Но микробов так много и размножаются они так быстро, что только успевай добавлять сырья. А на поверхности жидкости в резервуарах собирается нефть: возьми ее оттуда, отправляй на ректификационной завод и получай бензин, смолу, кислоты, все то, из чего в наше время делают пластмассу, лекарства, химикаты.