— Я, конечно, не заканчивала курсы кройки и шитья, как положено благородным дамам, но ты сам приволок ко мне свою тушу, так что на качество работы не серчай, — говорила она больше для себя, чтобы хоть немного отвлечься.
Обезболить было нечем, потому как все запасы буквально накануне отправились на склад купленного в Косом переулке помещения, и бежать за ними было бы глупо. Но волк изо всех сил терпел манипуляции, однако в конце все же не выдержал и потерял сознание от болевого шока.
Яркий свет луны будто бы нарочно освещал сквозь большое окно две тени: маленькую и хрупкую, что изо всех сил спасала другую — могучую, сильную и опасную. А вокруг всюду валялись насквозь окровавленные тряпки и пустые склянки. Когда Сиерра закончила, сумерки стали отступать: за окном занимался розовый рассвет.
Как только первые лучи солнца коснулись тела оборотня, чары потеряли свою власть и, рассеявшись, оставили перед ликом своей спасительницы крепкого светловолосого юношу. В лихорадочном бреду он повернул голову, и Сиерра от удивления отползла назад.
— Макс? — прошептала она, а затем тут же подползла к нему обратно и обхватила ладонями лицо. — Макс! Ты меня слышишь? Это Сиерра!
Но юноша ее не слышал. Он бился в мареве лихорадки, покрытый испариной, и лишь его губы беззвучно шевелились. Сиерра, немедля, переместила Макса в дом, где мигом застелила постель в гостевой комнате. Уже там она намазала рану заживляющей мазью, которую еще не было возможности проверить на таких серьезных ранах, а сверху перевязала живот бинтами, так как кровь все еще немного сочилась из наспех зашитой раны.
Весь предстоящий день и день, следующий за ним, Сиерра провела возле Макса: меняла ему повязки, обрабатывала рану и прикладывала ко лбу холодное мокрое полотенце. Она поила его водой и травяными отварами, а на третий день юноша стал сильно мерзнуть — так, помимо прочего, Сиерре пришлось круглые сутки жарко натапливать дом и укрывать его двумя теплыми одеялами. Вскоре Макс стал приходить в себя, и забот прибавилось: теперь было необходимо откармливать ослабленного оборотня. Когда Сиерра не была с ним, то стояла у плиты, наготавливая наваристые мясные супы, запекая птицу, обжаривая стейки. С каждым днем аппетит его возрастал, требуя кормить не только молодого парня, но и зверя внутри него.
Так прошла практически безмолвная и бессонная неделя. Однажды утром девушка проснулась и не обнаружила Макса в постели. Она запаниковала и бросилась вниз, но быстро успокоилась, когда увидела его жарящим яичницу с беконом в довольно забавном фартуке с феями.
— Ты должен набираться сил, — возмутилась Сиерра. Он обернулся и манерно откинул отросшую светлую прядь с лица.
— У меня уже ноги отнимаются. Не могу столько бездействовать. Да и тебе не помешало бы отдохнуть, выглядишь — жуть.
Сиерра перевела взгляд на зеркало и уныло вздохнула. Вид и правда оставлял желать лучшего: бледная, почти бесцветная кожа, темные круги под глазами, делавшие ее похожей на панду, и безжизненный пустой взгляд. Эта неделя показалась ей вечностью.
— Я сам обработал шов твоей мазью, и воняет она просто кошмарно.
— Ты вообще провонял мне весь дом псиной, но я же не возмущаюсь, — смешливо фыркнула девушка. Макс ухмыльнулся.
— Справедливо. В общем, все отвары выпил, перевязку делать не стал — пусть теперь заживает само. Между прочим, этот уродливый шов я тебе не прощу. Прямо посреди моего прекрасного торса!
— О, ну прости, — с притворной жалостью проговорила девушка, накладывая себе в тарелку завтрак. — В следующий раз оставлю как есть, ведь твои кишки так сексуально вываливались наружу.
— Что естественно, то небезобразно, — веселился он и щелкнул подруге по носу.
Ели они в тишине: Сиерра не знала, с чего начать этот невероятно неловкий разговор, а Макс просто наслаждался приемом пищи. Не прошло и нескольких минут, как две порции яичницы были съедены и запиты стаканом свежевыжатого сока. Макс сыто выдохнул и неловко покосился в сторону Сиерры, что вяло ковырялась в своей тарелке.
— Ты будешь доедать?
Девушка покачала головой и безотлагательно лишилась завтрака, со смесью ужаса и восхищения наблюдая, как парень с удовольствием съедает третью порцию, а после облизывает тарелку.
— Может ты все же расскажешь, какого черта произошло? — наконец, сдалась Сиерра.
Макс закинул тарелки в раковину и включил воду, собираясь мыть посуду. Сиерра открыла было рот, но решила промолчать, пользуясь хозяйственностью своего гостя.
— Во-первых, спасибо за то, что спасла мне жизнь и доверилась какому-то огромному мохнатому чудовищу.
— Ну, волчонок из тебя довольно симпатичный, — хмыкнула она. Макс просиял.
— Рад, что ты заметила, но сейчас не об этом. — Сиерра закатила глаза. — Во-вторых, я знаю, что ты волшебница. И это не потому что, что у тебя есть волшебная палочка, как у настоящей феи, просто попал в другой мир и узнал довольно много всего.
— Я не фея, — скривилась девушка. — Назовешь меня так еще раз, зубов не досчитаешься.
Макс примирительно поднял мыльные руки вверх.
— Я оборотень по праву рождения. Волк по крови. Моя мать — обычная женщина, которой не посчастливилось встретить на своем пути оборотня — моего отца. Иного и не могло случиться, они знали, на что шли, и на свет появился я.
— Чушь! Я бы заметила в детстве, что с тобой что-то не так, это невозможно контролировать в столь юном возрасте.
Юноша снисходительно улыбнулся.
— Сначала был просто мальчик, и родители уже обрадовались, что эта участь обошла меня стороной, но волчонок отчаянно рвался на свободу и однажды ему это удалось. Испугался я тогда до жути.
— И что случилось потом? — Сиерра подперла голову руками и с интересом уставилась на него. Вытерев руки полотенцем, тот продолжил.
— Оборотни не в силах противостоять зову альфы, если только в них самих нет этого качества. Тогда вожак призвал отца на войну за территорию, которую правительство магической Англии отжимало у стаи. В общем, папа погиб.
— Мне жаль, — брякнула девушка. Макс ей улыбнулся.
— Все нормально, дело прошлое. Многое мне приходилось постигать самому, поэтому я представлял угрозу, и мать каждое полнолуние запирала меня в подвале и приковывала цепями — я настоял. А затем Фенрир Сивый год назад призвал и меня.
— Так вот какие у тебя были дела… — Он непонимающе нахмурил брови. — Я заходила в гости, твоя мать была вся бледная и измученная, сказала у тебя дела в городе.
— Да… Я пропадал. Мне внушали, что моя семья — это стая, что я не должен возвращаться к жалким людишкам, к матери, которая заставляет меня подавлять волю волка. Однако благодаря Сивому и стае в целом я научился контролировать зверя — просто принял его как часть себя, поэтому в обличии разум остается властен над животными инстинктами.
— Поэтому ты не убил меня в лесу.
— Тогда я еще плохо управлял этим. Прости, что напугал. Но да, в целом это помогло мне узнать тебя и отступить.
— Ты очень силен и ловок, я не могла с тобой справиться, — честно призналась Сиерра.
— Я был одним из самых крупных волков стаи, крупнее только Сивый и его сын.
— Но почему ты был так изувечен? Кто на тебя напал?
— Эти раны были делом лучшего волка Сивого. А так я с самого начала не нравился сыну Фенрира Сивого — Бьорну. Видимо, он ощущал конкуренцию по силе и вниманию отца. Сивый был благосклонен ко мне, много помогал и учил, в то время как от своего отпрыска только требовал. — Макс почесал макушку. — Ожидаемо, что однажды Бьорна прорвало, и мы подрались. Честно признаться, я напал первым, потому что не мог стерпеть унизительные оскорбления в адрес моего покойного отца.
— Значит это Бьорн тебя так?
— Что? Нет. — Юноша фыркнул и отмахнулся. — Этот придурок так обезумел, что не был способен бороться с холодным рассудком. Я лишил его глаза, и теперь половину его и без того хмурого лица украшает безобразный шрам.
— Но…
— Не торопись, я же выдерживаю хронологию и последовательность, — шикнул Макс. — Так вот, после этого Фенрир разозлился, я вступил с ним в конфликт, и он изгнал меня, а вслед послал нескольких лучших бойцов, чтобы избавиться и смыть со своей стаи клеймо позора в виде меня. Только вот я выжил и оставил трупы его волков в том же лесу.