— Это было его желание.
— Перси, человек отдал десять лет своей жизни, не зная, сколько ему еще отведено, чтобы спасти меня! — Она нашла опору в спинке стула, боясь упасть. — Ему могло оставаться всего десять лет, и, ты считаешь, я не должна об этом знать?
Внезапная догадка посетила ее мысли. Перси поджал губы.
— Ты и не хотел говорить, верно?
— Не хотел, — признался он. Сиерра горько усмехнулась, а в ее глазах от злости заблестели слезы.
— Как интересно получается… Гриффиндорец следовал лишь за своей выгодой, а слизеринец молча сделал то, что от него требуется.
Перси усмехнулся.
— Розье на это и рассчитывал — что ты так все расценишь.
— А как еще, Перси? Ты бы спас мне жизнь лишь с целью улучшить свою, но никак не мою! Мерлин Всемогущий, я ведь правда поверила, что ты изменился.
В ее голосе слышалось столько разочарования, что Перси даже разозлился. Она уже собиралась уйти, оставив последнее слово за собой, но парень схватил ее за руку — сильнее, чем следовало бы.
— Да постой же! — взорвался он, не заботясь о том, что его все услышат. — Почему тебе так хочется верить, что я здесь чудовище? Даже если бы мне не нужно было твое прощение, я бы все равно это сделал.
— Ну, теперь мы уже не узнаем, — холодно ответила Сиерра и с силой выдернула свою руку из его пальцев.
— Да брось. — Он усмехнулся. — Тебе просто, как и всегда, нужно сделать кого-то злодеем и куда проще, если это буду я, мне ведь не привыкать?
Сиерра выдержала его гневный взгляд, встретив его привычным обжигающим холодом.
— Не надо было ошибаться изначально, чтобы потом не пришлось привыкать к роли мудака.
Перси обессиленно всплеснул руками и отошел в сторону.
— Я больше тебе не враг, Сиерра, — с горечью произнес он. — Жаль, что ты по-прежнему думаешь иначе.
Оставив сказанное без ответа, Сиерра молча ушла и заперлась в своей импровизированной лаборатории, игнорируя очередное собрание Ордена. Вечером Сириус по обычаю читал книгу в гостиной, удобно расположившись в кресле. Полупустой бокал с виски покоился на столике рядом. Услышав шаги дочери, мужчина поднял взгляд и тепло ей улыбнулся.
— Ты бы хоть изредка участвовала в собраниях Ордена. Кингсли не нравится, что ты отсутствуешь.
— Кингсли может засунуть в задницу свои недовольства, — зло бросила она и залпом осушила виски.
Брови Сириуса поползли вверх.
— Полегче, детка. Что не так?
— Я все слышала. — Она улеглась на диван по правую руку от отца. — Ваш разговор с Кингсли обо мне, Розье и тех десяти годах, которые тот отдал ради моего спасения. Вы все так прелестно утаили от меня это, а потом какой-то сраный Кингсли Бруствер, возомнивший себя главным, будет решать, как направить благое дело против хорошего человека.
Сириус тяжело вздохнул.
— Знаешь, Сиерра, мне совершенно не нравится твой тон. Что касается идеи Кингсли, я не допущу этого, можешь не сомневаться. Все остальные твои претензии прошу предъявить самому Розье, потому что это было его решением — как спасти тебя, так и умолчать о своей роли. — Он плеснул себе еще виски в стакан. — Перестань везде искать виноватых, как маленькая инфантильная девчонка.
Сиерра удивленно посмотрела на отца, не ожидая такого агрессивного отпора.
— Не надо так на меня смотреть, — строго сказал он и, сделав пару глотков, поморщился. — Мне надоела твоя привычка, чтобы за тобой все носились, жалели твои чувства, терпели ядовитые выпады, манипуляции и прочие вещи, которыми ты занимаешься, когда злишься.
— Я не… Это неправда! Я всегда объективна!
— Ну да, — с сарказмом произнес он. — Перси Уизли ты сегодня тоже унизила из объективных соображений. Да так, что весь дом слушал ваши разборки.
Сиерра ощутила, как щеки загорелись огнем, и тут же отвернулась. Она чувствовала себя настоящей дурой и той самой пятнадцатилетней пубертатной язвой, которую за поведение отчитывал отец.
— Я был таким же спесивым и высокомерным, как и ты, вплоть до Азкабана, — уже спокойно продолжил он. — Но ты должна сама справиться со своим характером, пока он не завел тебя слишком далеко. Никто не сомневается в том, что ты хороший человек, но порой этого бывает недостаточно.
— Поздравляю, тебе удалось заставить меня чувствовать себя паршиво, — усмехнулась она.
— И ты несправедлива к Перси Уизли. Этот болван наделал много ошибок, но осознал это и даже до своего прозрения рискнул всем, чем на тот момент дорожил, чтобы вытащить тебя с того света. А сейчас он страшно рискует и старается быть полезным Ордену, искупить свою вину даже тогда, когда все его простили. Знаешь почему он это делает?
— Чтобы доказать всем чего он стоит.
— Ты вроде бы умная, Сиерра, но порой становишься просто беспросветной тупицей, — засмеялся он. — Наверное, в глубине души еще думаешь, что все это происходит ради тебя одной, чтобы завоевать твое прощение. Я прав?
Сиерра поджала губы и стыдливо отвела взгляд.
— Он не может простить себя сам. И все это — не ради тебя, по крайней мере, не полностью. Перси хочет возвыситься в собственных глазах после всего случившегося.
— Я думала тебе не нравится Перси, — брякнула Сиерра, стараясь сместить с себя фокус осуждения отца.
— Я уважаю то, что он делает сейчас: для Ордена, семьи, тебя и себя в том числе. Желание все исправить в любой момент может стоить ему жизни, и он это знает, но упрямо идет вперед.
— Но ведь Эван…
— Розье тоже действовал исходя из своих мотивов, как и любой в этом мире. Думаешь, Эван Розье по ошибке попал в Слизерин? — Сириус усмехнулся. — Потому что все альтруисты вроде бы заканчивают Пуффендуй.
— А у тебя какие мотивы?
— Я не хотел оставаться в этом мире один. Без тебя. Если тебя не станет, мне проще сразу броситься под поезд, и дело с концом. Так что ты не права насчет Уизли. Подумай об этом. И да, — он поставил стакан на стол, — Перси сообщил, что завтра планируется нападение на магловский Королевский театр Ковент-Гарден. Ради того, чтобы мы узнали об этом, он рискнул своим прикрытием.
Той ночью Сиерра так и не смогла заснуть, все мучая в голове неприятный разговор с отцом. С тяжестью в груди Сиерра понимала, что Перси и правда рисковал не только карьерой, которая на тот момент была для него важнее всего, но и жизнью ради девушки, которая в последние их встречи только и делала, что травила ему жизнь. И ведь он правда смог ей помочь. Если бы не Перси, то никакая жертва Эвана просто не имела бы смысла. И разве можно винить его за желание быть прощенным другими и самим собой? Раньше Сиерра даже не догадывалась об этом, а сейчас простая истина о прощении самого себя стала такой очевидной, что ей стало не по себе. Она погрязла в собственном раздутом эго, непомерном высокомерии и желании поплотнее закрыться от любых чувств, которые страшат, и даже не замечала, что происходит вокруг.
С рассветом на Лондон обрушился холодный осенний ливень. Его острые капли отчаянно барабанили по стеклу и только нервировали. Будто бы дождь тоже пытался достучаться до истины сквозь прочную стену из безразличия, жалости к себе и жутких страхов, за которыми прячется кто-то грустный и очень одинокий.
========== Глава 33 ==========
Комментарий к Глава 33
Глава получилась самой большой за всю историю этой работы, ничего не могу с этим поделать))
Так же хочу сообщить, что до окончания работы осталась еще одна глава и все - финита ля комедия. Запаситесь терпением :)
Чем сильнее укреплялась власть Волан-де-Морта в волшебном мире, тем мрачнее становилась жизнь всех тех, кто отказывался принимать его сторону. С каждым новым днем принимались новые безрассудные законы и пакты — в особенности это касалось маглов. То, что раньше казалось лишь злобной выходкой больного разума, теперь же становилось действительностью. Так, еще в августе была создана Комиссия по учету магловских выродков, которая к концу сентября только наращивала мощь своими ужасающими зверствами. Теперь быть маглорожденным означало быть вне закона.
Сиерра часто замечала возле дома пожирателей смерти, которые до красноты глаз вглядывались в окна, которых не могли увидеть, и это означало, что вскоре их станет больше. Поиск убийцы матери больше нельзя откладывать в долгий ящик, но девушка совершенно не знала с чего ей начать. Тогда, соблюдая все меры предосторожности и маскировки, Сиерра отправилась в первую очередь к Розье, чтобы для начала потребовать объяснений. Роскошный сад, окружающий его поместье, золотой осенью преобразился: кроны деревьев укрыты разноцветными листьями — от красного и желтого до еще кое-где зеленого, а под ногами помимо привычного гравия шелестел яркий ковер опавшей листвы. Под лучами еще греющего солнца пестрая красота осени вызывала неподдельный восторг.