— У вас жар, господин, — пропищала Торви. — Зря вы прогнали Торви, зря!
Эван едва сумел повернуть голову в ее сторону.
— Ты нянчила меня и растила, была мне верным другом, Торви, поэтому я не мог допустить твоей смерти. Прости, что пришлось прогнать тебя, зная, что ты не сможешь не повиноваться.
— И все же Торви ослушалась и вернулась. Торви не хочет быть свободным эльфом, хозяин Эван. Торви нравится жить с вами.
Юноша улыбнулся и осторожно погладил ее по голове.
— Ты отличный друг, Торви. Лучший из всех, что у меня были. Но ты должна уйти. Они вернутся за мной, чтобы убить.
— Торви поможет сбежать! Да-да! — воодушевилась она. — Никто не отследит нас. Мы сбежим вместе.
— Они найдут… — прохрипел он и, воспользовавшись помощью Торви, сел ровно.
— В Англии — да, но мы сбежим далеко-далеко и переждем. Когда все закончится, вернемся.
— А если не закончится?
— Хозяин, прошу, давайте уйдем, — взмолилась Торви, и ее большие глаза налились слезами. — Сначала во Францию, а потом, если и там станет небезопасно, покинем Европу.
— Помоги-ка мне подняться.
Эван с трудом встал, чувствуя головокружение, но все же послушался свою домовиху. Он собрал все самое нужное, а что не удалось взять с собой, спрятал получше, чтобы никто не смог найти и присвоить. Эван стоял возле своего родового поместья с одним небольшим чемоданом в руке и смотрел на него отсутствующим взглядом. Мышцы еще неприятно покалывало, напоминая о недавнем инциденте, но игнорировать свои ощущения становилось все легче благодаря какому-то волшебному отвару трав, который приготовила для него Торви.
— Вы готовы, сэр? — осторожно спросила она.
Эван медленно кивнул и взял эльфа за руку. Окинув тяжелым взглядом свои владения, он позволил Торви увести себя из капкана, в который он угодил по собственной воле в тот момент, когда связался с Сиеррой Блэк. Если бы он мог вернуться в прошлое и все изменить, то никогда бы не сблизился с девушкой, ставшей началом его конца.
Рождество в этом году было тихим и спокойным, окрашенным лишь тенью печали и тревоги, что омрачали любой праздник. Но, несмотря на нависшую над головами угрозу, укутанную вуалью войны, это Рождество для Сиерры стало лучшим. Андромеда приготовила восхитительный ужин, Сириус и Ремус притащили пушистую, припорошенную легким снегом, елку, а потом еще долго согревались горячим глинтвейном; Андромеда искренне верила, что мороз за стенами дома действительно силен, но только Сиерра знала, что мороз тут не причем. Дора помогала кузине украшать дом, чтобы искусственно создать атмосферу праздника, которая могла бы помочь хоть на вечер забыть о тяжелых тучах, плотно затянувших небо над их головами.
— Как восхитительно пахнет с кухни! — протянула Дора и мечтательно прикрыла глаза.
— Серьезно, сестренка? Ты ела полчаса назад!
— И что? Вообще-то я теперь ем за двоих, а у будущего ребенка просто отменный аппетит.
— То есть свое обжорство ты теперь будешь оправдывать ребенком. — Сиерра смешливо фыркнула и взмахом палочки повесила на стену мерцающую гирлянду.
— Между прочим это общеизвестный и давно доказанный факт! А кто я такая, чтобы отказывать своему малышу в прекрасном сэндвиче? — возмутилась Тонкс и погладила свой заметно округлившийся живот.
— Ладно-ладно, мисс обжора, я тебе верю.
Дора звонко засмеялась, а затем резко ойкнула и положила обе ладони на живот.
— Что не так?
Сиерра тут же подбежала к сестре и на всякий случай придержала ее за локоть.
— Кажется, он шевелится.
— Ты уверена? — с сомнением спросила Сиерра.
— Такого еще не было, но… Ой! Снова!
Сиерра положила свою руку на ее живот и тоже ощутила легкий, едва заметный толчок.
— Чувствуешь? — прошептала та. Сиерра радостно улыбнулась.
— Он и правда толкается! И я это почувствовала раньше твоего мужа.
— Только ему не говори, — усмехнулась Дора. — А то знаю я Ремуса: сделает такой тоскливый взгляд, что хоть иди и вешайся на люстре.
Сиерра засмеялась и наклонилась на уровень живота.
— Ладно, малыш, не будем расстраивать твоего папу и сделаем вид, что первое приветствие случится при нем.
— Ты будешь его крестной? — серьезно спросила Дора и взяла кузину за руку.
— Это будет честью для меня, — ухмыльнулась Сиерра.
За ужином Сиерра иногда отключалась от разговора, вспоминая этот момент. Ей было интересно, также странно и волнительно ощущал себя отец, когда Джеймс и Лили Поттер предложили ему стать крестным отцом для Гарри. И она надеялась, что война вокруг не коснется беззащитного малыша и не даст ему повторить судьбу Гарри Поттера.
Царила семейная и теплая атмосфера. Впервые за многие годы ее окружала семья, и не хватало лишь мамы и Теда, которому приходилось все это время скрываться из-за политики ущемления маглорожденных волшебников. Андромеде это расставание давалось тяжело, но в силу своего характера она с достоинством держалась и не показывала, как на самом деле разлука с супругом терзала ее сердце. Иногда ночами, когда не спалось, Сиерра проходила мимо спальни тети и слышала ее приглушенные, еле различимые всхлипы, но никогда не решалась постучаться. А наутро Андромеда по-прежнему улыбалась и занималась привычными делами. Только лишь тень, плотно поселившаяся под глазами, давала понять, что все на самом деле не в порядке. Однажды Сиерра попыталась с ней об этом поговорить, но Андромеда не пожелала принимать утешения и поддержку, все также чудесно отыгрывая свою роль.
Собрания Ордена Феникса проходили в Норе с тех пор, как Гарри, Рон и Гермиона не нарочно раскрыли укрытие на площади Гриммо одному из верных и послушных псов Волан-де-Морта. На очередное из них Сиерра и Сириус как обычно прибыли вместе и самыми последними, что тоже стало своего рода традицией. Пушистый снег мягко обволакивал ботинки, пока они шли по недавно расчищенной дорожке перед домом. Об уборке свидетельствовали лопаты, вставленные в белоснежные сугробы, и пара высоких зимних сапог, небрежно брошенных и забытых у двери — так всегда делали близнецы, а потом выслушивали от Молли очередную порцию нравоучений. Вот и сейчас из приоткрытой двери доносился ее возмущенный голос, явно адресованный Фреду и Джорджу.
— Вот заболеете — не стану вас лечить! И не надо смеяться! Не буду лечить, слышите меня? Оболтусы! Вроде бы свой бизнес, а на деле еще дети.
По мере приближения к Норе, голос миссис Уизли становился все громче, но потом стих. Сиерра уже знала, что женщина в очередной раз пригрозила им пальцем, покачала головой и поняла, что все ее слова в одно ухо влетают, а из другого тут же вылетают.
— Весело у них, да? — Сириус пихнул дочь локтем и подмигнул.
— Не то слово, — усмехнулась она и вошла в приоткрытую отцом дверь.
После мороза в тепле щеки и нос покалывало, но жар огня в камине и аппетитный аромат традиционного обеда после обсуждения всех насущных дел заставляли побыстрее снимать с себя верхнюю одежду и теплый шерстяной шарф красного цвета, подаренный Сиерре на Рождество от миссис Уизли. Повесив куртку на крючок, Сиерра обернулась и увидела направляющегося к ней Перси. Его губы растягивались в улыбке, и девушка тоже не смогла сдержаться от ответной, с радостью оказываясь в его теплых объятиях.
— Вы опоздали, — заключил он.
— Папа не мог определиться с цветом свитера.
— Неужели? — ухмыльнулся Сириус и приветственно пожал протянутую руку Перси. — Не верь этой лгунье, парень, она четверть часа решала, что ей надеть. Я даже уснул в кресле, пока ждал ее.
Сиерра вспыхнула и сверкнула рассерженным взглядом.
— Папа, тебе пора.
Сириус хрипло засмеялся и направился прямиком на кухню, чтобы по традиции стащить что-нибудь съестное перед нудным собранием. Перси улыбнулся.
— Значит обманываешь?
Сиерра встала на носочки и оставила короткий поцелуй на его губах.
— Я прощена?