— Я не могу ответить на некоторые твои вопросы, потому что не уверен, что могу доверять.
— Это ты мне говоришь о доверии? — искренне удивилась Сиерра. — На секундочку, это ты сбежал из Азкабана за жестокое убийство своего товарища и кучки маглов, а также сознательное предательство лучшего друга, которое, в свою очередь, повлекло смерть всей его семьи, за исключением младенца.
Сириус сокрушенно опустил голову. Сальные волосы упали ему на лицо, не давая Сиерре увидеть смесь эмоций, что отражались на нем.
— Я бы никогда не предал Джеймса и Лили, Сиерра. Они и Ремус были моей семьей, понимаешь? Настоящей семьей. Они принимали меня таким, каким я был на самом деле: импульсивным, взбалмошным, несдержанным, излишне грубым и прямолинейным. — Он усмехнулся. — А вот Питера я бы с радостью убил, да вот только он жив, а значит у меня еще есть шанс.
— Что это за небылицы?
Сиерра начинала злиться, чувствуя, что действительно ошибалась, доверяясь своей интуиции, а ее отец — самый настоящий преступник, лжец и манипулятор, который в эту самую минуту пытается запудрить ей мозги и склонить на свою темную сторону.
— Все эти двенадцать лет я был уверен, что он мертв. Я знал правду, в которую не верил никто. Я осознаю, что доказательств моей невиновности просто не было! Я считал, что этот трус Петтигрю выдал Темному лорду тайну Поттеров, а затем, поняв, что я иду за ним, подставил меня перед своим жалким и трусливым самоубийством. Однако этим летом я совершенно случайно понял, что все эти годы жил во лжи.
Сириус вальяжно плавным движением руки откинул отросшие волосы назад — чтобы они не падали на глаза. И словно не было в этот момент унизительных лет заключения, что должны были сломать его.
— В юношестве произошла ситуация, связанная с Лунатиком… Прости, с Ремусом Люпином. — Он на мгновение задумался, стоит ли продолжать свой рассказ. — И, чтобы поддержать друга, мы все обучились анимагии.
— Черный пес… — выдохнула Сиерра, чувствуя, как глаза предательски жжет от слез. — Это был ты… В Касл Комб и на вокзале Кингс-Кросс.
Взгляд Сириуса потеплел, и он кивнул.
— Я не мог отказать себе в удовольствии посмотреть, какой все-таки выросла моя дочь.
Девушка повернулась к нему спиной, делая вид, что изучает пейзаж за окном, а на самом деле вытерла скатившиеся дорожки слез и сделала глубокий вдох.
— Да, я стал превращаться в пса, и Джеймс всегда шутил, что в его облике я гораздо добрее, и мне стоило бы навсегда превратиться в собаку. — Он тихо посмеялся на свою реплику. — Сохатый стал оленем, и я так долго хохотал поначалу, что запас шуток казался мне неиссякаемым. А Хвост, он же известный как Питер Петтигрю… Эта мерзкая сволочь могла обрести только один образ — отвратительной крысы.
Сиерра не поворачивалась, потому что просто не могла смотреть на него и свыкнуться с мыслью, что это все правда не сон.
— Мне еще тогда стоило догадаться, что ему нельзя доверять, но Лунатик и Сохатый всегда жалели его, и вот чего это нам всем стоило.
— Звучит очень трагично, но я до сих пор не услышала ни одного факта, — строго произнесла Сиерра.
— Если научишься не перебивать старших, то услышишь все гораздо быстрее, — язвительно ответил Сириус. Девушка закатила глаза. — Тебе наверняка известен тот факт, что от несчастного Питера Петтигрю остался лишь палец?
— Да, это зверское и абсолютно садистское убийство поразило всю магическую Британию.
— Убийство! — передразнил Сириус. — Летом министр привез в Азкабан газеты: не знаю зачем. Может, из жалости, а, может, из желания сделать заключенным еще хуже, разрешая взглянуть одним глазом на нормальную человеческую жизнь, какой они теперь навсегда лишены.
— Ты так говоришь, будто в Азкабане сидят святые люди, на долю которых выпало слишком много бед, — возмутилась Сиерра.
— Мерлин, неужели я был таким же в семнадцать лет! — ворчливо пробубнил Сириус, игнорируя очередной выпад дочери. Та хмыкнула.
Сиерра набралась решимости и сил обернуться, чтобы иметь возможность считывать эмоции своего отца. Она была уверена, что искусный волшебник и манипулятор, который явно имеет опыт в психологических атаках, прекрасно умеет скрывать истинные чувства, но ей хотелось верить, что таким образом она все же разгадает, где правда, а где ложь.
— Я тогда с жадностью впивался взглядом в каждую строчку, букву, колдографию… И одна из них перевернула все мое представление о последних двенадцати годах. На одной из страниц красовалась фотография семейки Уизли во всем ее многочисленном составе, они выиграли поездку в Египет и сияли, как начищенные галеоны. И все бы ничего, но на плече у одного из детей сидела домашняя крыса, у которой отсутствовал палец — тот самый, что трусливый Петтигрю отсек себе перед тем, как подставить меня.
Сиерра нахмурилась и даже осмелилась сделать полшага в сторону мужчины.
— У крысы Рона действительно отсутствует палец, и она, со слов близнецов, живет с ними очень много лет… Кочует от старших детей к младшим.
Сириус поднялся на ноги и подошел ближе к дочери. Та не отступила, а, наоборот, вздернула подбородок, бросая вызов собственному страху.
— Эта крыса, Сиерра, мой единственный билет на свободу. Вопреки непреодолимому желанию убить эту тварь я должен сохранить ему жизнь, чтобы вернуть себе свое по праву.
— Дай угадаю, — усмехнулась девушка, — ты хочешь, чтобы я помогла тебе проникнуть в Хогвартс. Ты что, за дуру меня держишь? Рассказал красивую сказочку и, думаешь, я поведусь?
— Я и не ожидал, что ты поверишь мне так легко. Нет, Сиерра, я хочу, чтобы ты лично убедилась во всем.
— И как же? — Она всплеснула руками. — Может, мне поговорить с крысой Рона?
— Пожалуй, это будет лишним, — насмешливо согласился он. — Послушай, в школьные годы мы создали Карту Мародеров с точным планом Хогвартса, его окрестностей, со всеми тайными ходами. Также, она всегда показывала передвижения любого ученика или профессора, что были в поле видимости карты. Все, что я слышал о ее последнем местонахождении — это каморка Филча, где он десятилетиями хранит всякий конфискованный хлам. Я хочу, чтобы ты нашла эту карту и сама убедилась в моей правоте, увидев имя этого гнусного предателя на карте.
Сиерра задумалась.
— Я знаю, о какой карте идет речь. «Клянусь, что замышляю шалость и ничего кроме шалости», — процитировала она. Сириус просиял и, кажется, едва не подпрыгнул на месте.
— Это она!
— Она не у Филча, — выдохнула Сиерра, вспоминая, как близнецы хвастались своей самой удачной кражей. — Но, черт подери, лучше бы была у него.
— Ты сможешь ее найти, Сиерра? — с надеждой спросил мужчина.
— Для меня нет ничего невозможного, — фыркнула она. — А ты не боишься, что я вернусь в школу и выдам твое укрытие?
— Честно говоря, я уверен, что ты ни за что это не сделаешь, пока не докопаешься до правды.
— Клянусь, — ее глаза угрожающе сверкнули, — если ты обманываешь меня, я лично приведу сюда парочку дементоров.
Мужчина усмехнулся.
— Я тебе верю.
Эта двоякая фраза, сказанная спокойным потеплевшим голосом, заставила Сиерру стушеваться. Она поджала губы и выпрямила спину, пытаясь казаться более угрожающей и серьезной.
В Хогвартс Сиерра вернулась с рассветом, едва не попавшись Филчу. Уснуть, естественно, ей уже не удалось, поэтому она ворочалась ровно до будильника. Весь день ее сознание отсутствовало на всех уроках и при любых разговорах. Счастье, что Купер была слишком увлечена предстоящим через неделю матчем против Слизерина, и не акцентировала внимание на непривычных странностях подруги.
Вечером девушка в одиночестве сидела в отдаленном кресле согретой смехом и весельем гостиной и, поджав под себя ноги, задумчиво наблюдала за подрагивающим пламенем в камине. Верила ли она словам отца? Нет. Хотела ли поверить? Да, однозначно, она всем сердцем хотела думать, что все эти красиво сложенные в сказку слова были истиной. И ради этого она обдумывала, как же ей теперь попросить у близнецов такую заветную Карту мародеров, если отношения именно сейчас испортились до предела. Она тяжело вздохнула и прикрыла покрасневшие и усталые от бессонной ночи глаза.