— Перед законом банды все равны, — равнодушно бросаю я, закуривая, — и, если вы хотели, чтобы меня судили по закону банды, я так же, в ответ, заберу свою плату. Мой отец — Жнец Севера. А я унаследую его место. И соберу все долги сполна.
Пальцы отщелкивают недокуренную сигарету четко в лицо матери, заставляя ту испуганно вздрогнуть и даже вскрикнуть. Проклятая трусиха. Мерзость.
— Я лишь хотела с тобой поговорить. — Бросаю на последок. Я вижу, как она дергается от моего холодного и равнодушного голоса. Вижу, как ее пугает один мой вид, но продолжаю говорить спокойно и размеренно, чеканя каждое слово. — Посмотреть в глаза. Понять, за что ты так со мной поступила. А ты всего лишь прыгнула с одного хуя на другой. Я долго не могла понять, почему тебя отец шлюхой называет. А теперь поняла. И поняла, как он был прав. Ты реально просто шлюха.
— Не смей так разговаривать с моей женой! — Он буквально подскочил на месте, бросаясь вперед, но ему преграждает путь «Карманная Армия Севера». Эти ребятки были взяты из приюта в возрасте трех лет с тех пор воспитывались в банде Севера, как личная охрана Главы, а если они тут, значит, и старый добрый Дон где-то рядом.
— Олежа, — смеется мужчина, появляясь из тени колонны, и ебыря моей матери передергивает от ненависти, потому что всем известно, что Восток слабее Севера, еще год-два, и он будет просто им поглощен. Слишком там все нестабильно. — Что ж ты так не сдержан. Кидаешься на маленькую и безобидную девочку! Ты посмотри на Рудичку! Святой невинности ребенок! Жаль, от бабы, которую все районы не единожды ебали. А вот отец у Рудички толковый. Двадцать пять лет был моим преданным Генералом, и хотя бы за одно это я убью любого, кто откроет рот на него и его семью, я доступно объясняю, Олежа? — и его ребятки как бы невзначай отодвигают полы пиджака, показывая стволы.
Отцу Вали не остается ничего, кроме как скрипнуть зубами, сесть в машину и дать по газам. Если бы один из парней не успел меня дернуть в сторону, меня бы цепануло. Еще один пунктик в список того, с чем этой семейке придется расплачиваться.
— Развлекаешься, Козявка? — Улыбается мужчина, который все детство заменял мне родителей, когда мать боялась даже прикоснуться ко мне, а отца вечно не было дома.
— Аха, — улыбаюсь в ответ, с радостью ощущая крепкую жилистую ладонь на своей макушке. — Как дела, дядь?
— Пока не родила, — хохочет мужчина, давая отмашку парням, что все хорошо, — но жду тройню. А у тебя как?
— Первое боевое! — Довольно показываю ему плечо, на котором красовалась пропитанная свежей кровью марля. — Как вам?
— А кто, солнышко, так постарался? — обманчиво добро спрашивает Дон, и его парни, предвидя бурю, вжимают головы в плечи.
— Дятел! — Без зазрения совести сдаю ублюдка, зная, что теперь с этой проблемой весь Север будет разбираться. Что, несомненно, не может меня не радовать.
— Я тебя понял, Солнышко. А батя твой где?
— Тут где-то шарокатается. — Легкомысленно отмахиваюсь, и вспоминаю данную себе буквально пять минут назад клятву. — Дядь, а что мне надо сделать, чтобы батя в банду к тебе вернулся на то же место?
Старый Дон подозрительно прищуривается, но не дает мне и секунды на оправдания. Он сначала улыбается, а потом начинает хохотать, отбивая мне плечо своей ручищей.
— Пусть сам ко мне придет. Тогда и решим все. С ним. Нечего всяким Козявкам лезть в дела взрослых дядь. — Он снова улыбается, и я не могу не улыбаться в ответ, потому что передо мной человек, которого я в детстве называла папой. Человек, который сделал для меня столько, что мне за всю жизнь не расплатиться. — Ладно, Козявка, мне пора. Дел по горло. А ты не болей. И в гости заходить не забывай.
— Обязательно, — радостно бросаю в спину уходящему мужчине, не стирая с лица довольную улыбку.
— Не знал, что у тебя с господином «такие» отношения. — Бросает отец, выплывая из тени дверного проёма, заставляя меня испуганно вздрогнуть.
— Прекрасные у нас с ним отношения, — холодно бросаю я. — В общем, так. С этой пиздой я потом разберусь. А сейчас другое насущное дело: я договорилась с Доном на встречу. Пойдешь ты. Будет решаться твое будущее. Не дай тебе Христос бог забухать еще хоть раз. Урою. Закопаю заживо. Рядом с женой твоей и семьей её новой. Им я могилки начну готовить уже сейчас. И ты ляжешь рядом, если планы мои нарушишь.
— Знаешь, — задумчиво бросает он, — мне всегда казалось, что ты страсть как похожа на Дона в молодости. У вас характер очень похож.
— Может, потому, что первым, кто взял меня на руки, был Дон? И воспитывал меня он, пока ты из банды не ушел. Так что неудивительно. А теперь домой, у меня голова кружится.
В машине, словно забытая собака, сидел недовольно надутый Паштет и копался в телефоне, залипая в игру, но стоило только нам сесть в машину, сразу оживился, чуть ли не хвостом виляя от радости.
Отмахнувшись простым «я все решила», наконец-то расслабляюсь, смотря, как отдаляется от нас всегда напрягавшая меня резиденция Кошки.
Слишком все сложно, слишком всего много и с слишком многим надо разобраться.
Сейчас, именно в этот момент, я уверена, все: Кошка, глава Востока, моя мать, Валя, даже отец, чувствовали, что сегодня был переломный момент, после которого перемены неизбежны.
Буря грядёт. Я начну её, и я же буду в самом её эпицентре.
========== 7. “Буря” ==========
Описать мое настроение словами нельзя. Что-то на грани дьявольской злобы и нечеловеческой истерии. Это то самое состояние, в котором люди без проблем вырезали города. Но геноцида одного конкретно взятого города в моих планах не было. Лишь убийство конкретно взятой дурочки.
Но, смерть — это слишком легко после всего того, что она сделала.
А ведь все так хорошо начиналось! Выпускной класс, Вика, Паштет, Антоша. Наша неразлучная четверка. Мы были созданы друг для друга. И тут появляется эта сука.
Господи, я просто закопаю её заживо. Сломаю каждую маленькую косточку в её никчемном теле и перебью каждый позвонок, но так, чтобы, когда я положу её в могилу, она еще была жива. И ощутила весь тот ужас, который я хочу ей подарить. Все должно иметь свою цену. Абсолютно всё. И красивенькое надгробие Валюши — приемлемая цена, как по мне.
А с другой стороны, можно отбросить прелюдию. И превратить её жизнь в нескончаемый ад. А еще сделать так, чтобы она оказалась на самом дне пищевой цепи. Эта дурочка додумалась пригласить в школу братков даже не из своей банды. И теперь самым подходящим будет попросту втоптать ее в грязь. Её и её обожаемого папочку. Забрать у них все, что не прикручено к полу. А что прикручено — открутить и забрать.
Разрушить все. Сломать. Уничтожить! Я сделаю всё, чтобы Север наконец-то таки захватил Восток. А еще… Можно же самой захватить Восток! Зачем мелочиться! Я просто приду к Решале, разложу этой дурочке все по полочкам, заручусь поддержкой и заберу себе Восток. Да-а-а! Это просто идеально. Лучше некуда! Замечательный план!
— У тебя такое выражение лица, — хмурится Викуля, переплетая наши пальцы, — будто в твоей голове, как минимум, крутится план по захвату мира. И это как минимум! Что случилось?
Я пересказываю Викуле события тех дней, что она не застала, параллельно не спуская глаз с двери класса, выжидая, когда же Валюша соизволит прийти.
Разборки разборками, а школу пропускать нельзя. Я уверена, именно это ей моя мамашка и втирала, отправляя с розовым рюкзачком в школу. Сегодня будет мясо. Сегодня я раскатаю её по асфальту школьного двора!
— А вот и моя прелесть! — Хищно улыбаюсь я, увидев, как мой милый кролик заходит в класс, видит меня, передергивается всем телом и испуганно опускает голову. У девочки реально жуткие проблемы с головой, раз она до истерики боится меня, но все равно продолжает лезть. — Милая, как же долго я ждала этой встречи!