Брюнет копошится сзади, нервируя своим бездействием, и внезапно прижимается своей мощной грудью к моей спине, выбивая последние остатки спасительного кислорода. Я шумно выдыхаю и напрягаюсь. Том прикасается кончиками губ к моему уху и тихо шепчет:
– Хочешь я угадаю с первого раза, Майя? – поясницу простреливает и не контролируя собственное тело, вдавливаюсь в грудь Харда. Почему моё имя на его устах звучит так сладко?
Непонимающе хмурюсь, но интерес, подкрепленный возбуждением, сильнее здравого смысла.
– Какие слабости у твоего тела, – он больше не спрашивает, просто дает вразумительное объяснение и распахивает концы простыни, обнажая меня.
Тонкая ткань моего одеяния больше не защищает меня от Харда, и я тактильно ощущаю спиной как лихорадочно вздымается и опускается сильная и широкая грудь всегда такого спокойного и собранного парня как Томас. Он хочет меня. Возможно, это всего лишь обостренные физиологические потребности человека, но кареглазый дьявол желает меня.
Том отбрасывает бесполезную простыню на пол, отчего мне приходится привстать, чтобы выдернуть её из-под моей задницы. Моё единственное спасение – всего лишь клочок скомканной ткани.
Хард рвано дышит мне в шею и накрывает своими широкими и теплыми ладонями мою грудь, оттягивая соски.
– Да… – сиплый стон срывается с губ, и туманная дымка застилает ясность сознания, пока мягкие подушечки пальцев британца теребят набухшие пики. Меня потряхивает, и я позволяю себе вольность, откидываю голову на плечо Томаса и спускаюсь ниже по груди кареглазого ловеласа.
– Неплохо, – что? Моя грудь? Она действительно идеально лежит в ладонях Харда. Он бережно оглаживает светлые ореольчики, пощипывая соски и мнет грудь, привыкая к моему размеру. Но чтобы Том ни делал, каждое его движение отдается ноющей, жгучей болью между ног. Чувствую, как грудь наливается и тяжелеет под пытливыми ласками Харда.
– Ещё… – накрываю ладони британца своими и заставляю сжать сильнее, управляя руками Харда, круговыми движениями интенсивно массируя порозовевшие соски. Я загнанно дышу через рот. Жадно поглощаю воздух и не могу надышаться. Томас подхватывает мой заданный ритм и сбрасывает мои ладони, прекрасно справляясь с поставленной задачей. Он надавливает на мои соски, вновь делая их плоскими. Прерывается лишь на секунду и поочередно облизывает пальцы для лучшего скольжения по гладкой груди и с остервенением массирует светлые ореольчики и мнет соски.
Я скулю и еложу на месте, то ли желая избавиться от рук Харда, вернув себе ясность ума, то ли для того, чтобы нуждающаяся в ласках грудь еще лучше ложилась в горячие ладони.
– Боже… – сознание притупляется, и я не контролирую собственные действия, воровато прокрадываюсь к влажным водам и трогаю пульсирующий клитор, взрываясь и распадаясь на отдельные частички. Судорожная дрожь проносится по моему телу с такой силой и мощью, что я подергиваюсь на кровати как от разряда током и не могу собраться себя в единую кучу.
Ладони Харда замирают на моей груди, и он обхватывает меня со спины за талию, удерживая на месте и помогая успокоиться.
– Интересно… – Томас бормочет что-то уткнувшись мне носом в затылок, не заслуживающего моё внимания. Я слишком уязвима, растеряна от бушующих ощущений в моей крови и не могу унять сердцебиение.
– Потрогай меня там… – нахожу помутненным взглядом лицо Харда и пытаюсь сконцентрироваться на его выразительных, утягивающих на дно, глазах и требовать еще каплю наслаждения, а не выпрашивать. Я неосознанно скольжу взглядом к губам Томаса и так хочу поцеловать их. Настоящего поцелуя между нами еще не было.
– Пожалуйста, – хнычу и трусь носом о щеку брюнета, – потрогай меня, Том, – скулю и как последняя озабоченная сучка раздвигаю ноги, чувствуя, как моё лоно пульсирует и жаждет единственного прикосновения Харда. Будет еще лучше если горячий язык британца порадует меня своими выдающимися способностями. От собственных мыслей теку еще сильнее. Бездействие брюнета меня убивает, а умолять больше нет сил. Немым, пронзающим взором впиваюсь в лицо Томаса и… чувствую прикосновение длинных пальцев к моей напряженной точке, в которой соединяются моё падение и наслаждение.
Я подмахиваю бедрами и безобразно трусь о пальцы Харда, кружащие в своем собственном ритме над моим клитором. Короткие пряди моих волос липнут ко лбу и шее, а от огненного и отрывистого дыхания Томаса еще жарче. Мышцы ног начинают сокращаться, и я соединяю бедра, зажимая ладонь Тома между ног и выгибаюсь дугой. Меня встряхивает и бьёт в конвульсиях. Искры летят из глаз, а в голове взрывается фейерверк.