– Будь ты проклят, Хард! – как припадочная ору на всю ванну как будто британец может услышать мои истеричные вопли. Я аж краснею от натуги как маленький, капризный ребенок, выращивающий игрушку у родителей. Но как ни странно, становится легче!
Закручиваю кран, подбираю с пола своё использованное полотенце, точно так же, как и его хозяйка, и запихиваю в стиральную машинку. Сморщившись, разглядываю душевую кабинку. Не привыкла я делить столь интимное место для уединения как ванная с абсолютно посторонним человеком. Я предложила Томасу освежиться по доброте своей душевной, а он устроил настоящий хаос и даже не удосужился прибрать за собой.
– Козёл!
В разрез с собственными словами захожу в кабинку и настраиваю теплую воду. Ну, в конце концов, он же не занимался в ней ничем непристойным?
Горячий поток обжигает нежную кожу, и я вздрагиваю, покрываясь мурашками, но через несколько секунд привыкаю к температуре воды и получаю истинное наслаждение. Подставляю лицо под струи, и смываю сонливость. Утренний душ обладает исцеляющим эффектом: прогоняет тупую боль и притупляет страх от кошмаров. Не понимаю почему они вернулись? Что-то спровоцировало? Или подсознание решило мне напомнить о прошлом, забыть которое невозможно. Я с таким трудом избавилась от них, чтобы снова не спать ночами и просыпаться в холодном поту от страха?
Мелкая дрожь прокатывается по телу, и мурашки выступают на коже. Делаю воду горячее, но это уже не помогает. Становится только хуже и я перекрываю краны, и выбегаю из душевой кабинки. Использую чистое полотенце и насухо вытираю кожу, задерживая взгляд на шрамах на левом боку. Прикасаюсь подушечками пальцев и вздрагиваю. Не от самих касаний, а от болезненных воспоминаний, что они хранят. Телесные отметины – символы прошлого, а кровавый след на простыни – жестокая реальность и опасная игра, в которую я сама ввязалась.
Появиться в университете после публичного унижения британца, заключения спора и выполненного пари – игра на выживание в диких условиях. Я не знаю какой ждать реакции. Неопределенность меня пугает и бесит. Конечно, я не надеюсь, что бешеная популярность свалится мне на голову, но точно знаю, что весь университет наслышан о том, что последняя девственница лишилась своего статуса. Это новость дня. Хвала духам, подобные сенсации не допускаются на первую полосу студенческой газеты.
Как это ни странно, мнение и отношение остальных мало меня заботит. Привыкнув быть невидимой и незаметной, я перестала воспринимать людей и даже замечать их. И мой публичный выход из тени – эксперимент, как и свойственно всем великим гениям. Больше всего меня интересует поведение Харда. Он дал мне обещание: на время моей набирающей обороты популярности, Томас Хард – мой фиктивный парень и насмешка в глазах своих друзей. Если похотливый козёл будет плохо играть свою роль, я могу подпортить его положение в стенах университета, которое и так весьма шаткое. За хорошее исполнение… я тоже слегка подолью масло в огонь. Просто потому что у меня скверное настроение из-за недосыпа от кошмаров. А раздраженная девушка – очень неприятное создание.
– Доброе утро, милый, – мое приветствие прокатывается по университетской столовой, как гром среди ясного неба и бесконечная тишина оглушает. Студенты переглядываются между собой и шепчутся у меня за спиной, спрашивая соседа по завтраку к кому обращается эта девчонка. Никому даже в голову не приходит, что у меня может появиться парень, потому что я – невидимка. А сейчас я у всех на виду. И не только я.
– Ты так быстро ушел, сегодня утром, – Хард бледнеет и покрывается испариной от напряжения и страха, – что я не успела… – сажусь рядом с Томом и оставшиеся слова тонут в легком, интимном и вульгарном поцелуи в ямочку за ухом. Дыхание Томаса учащается: в одну секунду полностью исчезает, снова возвращается и легкие жадно поглощают кислород.
– Притворяйся лучше, Хард. Иначе я расскажу твоим дружкам, что разрешила тебе трахнуть меня и они поверят мне, – наглаживаю член через плотную ткань джинс, нервируя его еще сильнее, – просто для того, чтобы принизить тебя. – Отрываю губы от уха брюнета, игриво теребя его кудряшки и смотрю таким невинным взглядом, на который только способна девушка, в чьих руках буквально находится положение в обществе одного человека.