Хард сглатывает, ерзая на стуле от распирающего чувства в паху. Переводит на меня взгляд своих глаз, желая разорвать меня на кусочки за то унижение, через которое он проходит прямо сейчас. Том сжимает челюсти до неприятного скрежета зубов. Мышцы шеи самопроизвольно вздуваются. Сражаясь с внутренним ураганом эмоций, британец целует меня в шею, оставляя на коже горячий поцелуй своих влажных губ и на долю секунды задерживается, прижимаясь лбом к щеке, наигранно лыбясь.
– А ты должно быть, Брэд? – потеряв дар речи, собрат Харда разглядывает нашу парочку, как чудаковатый экспонат в музее. И держит в руках телефон Томаса, очевидно разглядывая фото-доказательство выполненного спора, который теряет свою значимость прямо у них на глазах.
Вудли косится на сидящего рядом Адама и его перекашивает от отвращения, когда он видит его сияющую рожу. Положение настолько критичное и недопустимое, что Брэд готов разораться на всю университетскую столовую, чтобы напомнить о своем авторитете, растоптанном также безжалостно, как и авторитет Томаса.
– Я – Майя, – в знак приветствия, как воспитанная и до глубины души своей наивная, здороваюсь с не менее наивным идиотом, чьи руки привыкли сжимать задницы девушек, а не отвечать на их рукопожатия. Хард наслаждается собственным превосходством и замешательством друга, продолжая жаться ко мне как самый настоящий любящий парень.
– Как поживаешь, Адам? – Райт нахохливается и кажется, даже краснеет от столь приятного проявленного внимания с моей стороны. Адам всегда был самым нормальным и адекватным парнем из их поганой троицы извращенцев, и быстро остепенившимся, но продолжающим поддерживать отвратительные и мерзкие споры своих друзей. – Передавай привет Элис. В этом семестре у нас с ней ни одной совместной пары, – удрученно дую губки и, наверное, если бы не присутствие Харда, Брэд с удовольствием бы плюнул мне в лицо, чья ненависть ко мне растет с каждой секундой в геометрической прогрессии.
– Конечно, – зеленые изумруды Адама загораются неподдельным искренним блеском. Наше нелепое общение вызывает дикое недоумение о неподступных сторожил, яростно защищающих свои позиции альфа-самцов и отменных козлов. Брэд и Томас переглядываются между собой и должно быть, общаются на космическом уровне, обдумывая как им выпутаться из этого дерьма.
В понимании Вудли, спор должен был завершиться прошлой ночью, после того, как Хард успешно трахнул очередную девчонку. Но что-то пошло не так и девушка, которую поимели на спор, сидит за их столом и общается с этими надменными задницами как старая знакомая или, что еще лучше, личный секретарь, подбирающий им очередных красоток для быстрого перепихона. По блуждающему и пустому взгляду Брэда, я понимаю, что это неприятный расклад событий. Одна заигравшаяся девчонка подрывает их авторитет и положение в обществе.
– И давно у вас это? – Брэд кладет на стол телефон Тома и мне удается различить фото моей спальни и постели. Щекой чувствую, как напряжение пробегает по телу Харда, но он, как и я, пытается сохранить невозмутимость. Вудли замечает моё замешательство и мой взгляд, сконцентрированный на экране телефона. Поганая улыбка расползается на его губах, и всё чего я хочу – разбить рожу Брэда о стол.
– Вчера ночью я поняла, что хочу задержать Харда не только в своей постели… – Брэд неподвижно сидит напротив нас, боясь вздохнуть, словно с потоком кислорода придет резкое осознание происходящего. Он мечется взглядом между Томасом и мной, желая вытрясти из лучшего друга всю душу, но узнать, что он задумал. И не прочь прибить меня за бестактное и непозволительное поведение с хвалёными мастерами секса, не встречающихся с девушками и даже не заботящихся об их чувствах.
Из палитры этой грязи выбивается только Адам и только благодаря Элис, подобравшей его, отмывшей от похабных мыслей в отношении беззащитных девушек и научившая Райта любить. Остальным великим уничтожителям женских чувств – это не светит!
– Нам пора идти, – обращаюсь к Тому, боковым зрением улавливая проявляющееся недовольство на лице Брэда.
Они с Хардом чем-то похожи. Только на фоне британца Брэд выглядит как холодное мраморное изваяние, оживающее в момент особой необходимости и без жалости и сожаления, разрушающее жизни девушек. Его короткие светлые пряди волос больше похожи на подмерзшую поверхность постриженного газона, в то время как милые кудряшки Харда довольно приятны к прикосновению и гладить их одно удовольствие. И в отличие от кареглазого черта, находится рядом с Вудли – неприятно и страшно. Безэмоциональность на лице и полная отстраненность превращают его в опасного хищника, неустанно ведущего охоту на слабых и невинных жертв, а пустые, бездонные океаны – глаза бесчувственного монстра в обличии молодого парня, одаренного непозволительно идеальной внешностью.