Улыбаюсь яркому и столь красочному образу.
Майя сидит на тротуаре и разглядывает свои разбитые в кровь колени. У меня должна быть аптечка в багажнике.
– Нельзя с такими коленями носить платья. На ближайшую неделю только джинсы, – тихонько дует на ободранные коленки как в детстве приучили всех детей.
Джинсы – это хреново. Снимать их проблемно. Платья для быстрого перепихона – лучшая вещь на свете. Задрал подол и присунул. Одернул, расправил складки и снова безупречный вид.
– Дай я посмотрю, – сажусь на корточки перед Льюис и открываю аптечку, положив на асфальт. Удивленный и обескураженный взгляд Майи нервирует и заставляет прекратить эти жалкие попытки помочь.
Смачиваю перекисью ватный диск и аккуратно промакиваю ссадины. Льюис присвистывает от неприятных ощущений и пытается отползти в сторону. Я недовольно зыркаю на неё, и она послушно притихает.
Обрабатываю правую коленку и заклеиваю ссадины пластырем.
– Спасибо, – кротко, но боязливо улыбается. Ждёт подвоха моих добрых дел.
Кажется, что в чистейших голубых небесах Льюис я вижу собственное отражение и отражение своей души. Она видит меня насквозь, не прикладывая усилий и не капаясь в моем прошлом. Противозаконно смотрит прямо в душу.
Отвожу взгляд в сторону и замечаю неровности на коже в области левого бока.
Значит те шрамы, что я видел на её теле в день выполнения условия спора – следы от побоев отца. Чем бил её этот урод, оставив на теле такие глубокие отметины?
Неприятное зрелище. Обязывает к какой-то заботе, а привязанность мне не нужна.
– Что скажешь, Том? – от мягкого и чарующего голоса Майи вздрагиваю, как испуганный мальчишка.
– О чем ты, Льюис? – во рту невыносимо сухо как в пустыне, а она всего лишь томно произнесла моё имя, сексуально округляя губки.
– Тебе ведь нравится, когда я в платьях, – голубоглазая тихоня не спрашивает, она ставит меня перед фактом. В день нашей первой встречи в коридоре и библиотеке на Льюис было надето безобразно короткое платье. После заунывных лекций профессора Стоуна, когда я трахнул её на преподавательском столе, на ней было платье грязно розового цвета. Говорю же, самая удобная одежда для быстрого секса. Но с каких пор я помню во что одеты девчонки, с которыми я трахаюсь?
– Ещё тебе нравится моя задница, – выпрямляюсь и отворачиваюсь. Нужно держать дистанцию, иначе я сорвусь и поимею её прямо на асфальте.
– И сиськи… – резко оборачиваюсь, зло сверкая глазами.
На губах до сих пор остался вкус её сосков. Упругих и мягких, как желейные конфетки.
Майя просто сидит и невинно хлопает своими ресницами, поражая своей наивностью. И я ничего не могу сделать, чтобы прекратить свои мучения. Только отвезти Льюис домой и попытаться пережить ночь, надеясь, что фантазия сжалится надо мной и убережет от обнаженных образов Майи.
Глава 10. Майя
Заботливый Томас Хард – это что-то из области фантастики. Каждая девушка, побывавшая в его постели, мечтала о подобном отношении, а мне стоило выпить бутылку алкоголя, опьянеть и британец пасет каждый мой шаг.
Хихикаю как дурочка, просиживая задницу на тротуаре.
Но если бы не вопиющее требование высокомерного подонка видеть меня на вечеринке, ничего этого вообще бы не было.
Идиотская игра, мерзкие вопросы, гнилые улыбки и сверкающие злобой взгляды. Сидели на диване и капались в нижнем белье друг друга, выискивая самые потаенные тайны. И мои секреты всплыли наружу…
– Жалкое зрелище? – Хард склоняет голову на бок, не понимая вопроса. Печально ухмыляюсь и пытаюсь вернуться в горизонтальное положение. Приятно видеть, что Томасу хватило совести позаботиться хотя бы о моих разбитых коленях. Отчасти, все это – его вина. Если бы я не хотела идти на вечеринку, никто не смог бы меня заставить. Но я пришла и познакомилась со всей красотой и прелестью студенческой жизни, где одни принижают других, самоутверждаясь.
– Моё участие в игре, – Том вздергивает подбородок, защищаясь от возможных истерик. Британцу незнакомы женские чувства. Перепрыгивая из постели в постель очередной красотки, он никогда не задумывался о том, что его партнерши чувствуют. А сейчас Харду грозит эмоциональный шторм, к которому он не готов.
– Ты держалась лучше любого новичка, – хреновая поддержка, Том!
– О, так это ваша традиция… – мышцы на лице Томаса дергаются от моего насмешливого тона. Глаза начинает предательски щипать от едких слёз, застилающих взор. Кареглазый дьявол превращается в размытое пятно.