Глубоко вздохнув, я посмотрел на часы.
Четыре утра. За окном еще темно. Окна у меня во двор, и не так уж и мало в здании напротив горящих окон, значит, поутру все кинутся «успевать». Успеть купить, успеть ухватить, успеть выжить. Успеть уехать из «обреченного города» на дачу, где целый ящик тушенки с истекающим сроком годности и два мешка неперебранной мелкой картошки. К шести утра, окончанию комендантского часа, я должен завершить все, связанное с библиотекой и новым схроном, иначе увязну.
Закрыв глаза, я «вслушался» в эффекты. Сначала, словно я не ту кнопку нажал, проявился список заученного, и только потом высветилось понимание того, что сейчас на мне намагичено.
А ничего, собственно, пока разговаривал с соседом да думал, все и развеялось.
В игре-то были подсветки, оповещения, а в жизни самому нужно думать.
Невидимость. Пять штук индивидуальных, одна групповая, которую, к сожалению, на чужого на наложишь. Групповые заклинания можно только на свою группу кастовать, а как в реальной жизни определить, кто есть кто? Значит, у меня пять «инвизов», около получаса запоминания. Это жизнь, выходить на улицу с активным «мемом» я не хочу, опасно. Самое мое полезное заклинание – это не «оцепенение» и не «пылевая буря», а «невидимость», и хотя бы пара должна быть наготове. Избежать поединка – значит победить.
Подгреб поближе тяжелую коробку с генератором, нервно попинав ее ногой, когда зацепилась за угол ковра, направил на нее палец.
– «Ибо видимое временно, а невидимое вечно».
Коробка пошла прозрачными переливами, словно броня «Охотника» из фильма, и растаяла в воздухе. Вот же дурак, а если не найду теперь?! Осторожно протянув руку, я нащупал… да, вот. Под рукой слабо виднелось что-то стеклянистое, напоминающее и прозрачный куб льда, и все ту же броню инопланетянина. Убрал руку – пустое место. Подцепив край крышки, откинул ее в сторону.
Угу, содержимое невидимым не стало. Выглядит… потусторонне. Словно дыра в воздухе, а в дыре коробку кто-то приладил. Очень, очень хорошо! То, что надо!
Три заклинания я потратил на то, чтобы сделать невидимыми две сумки и тележку, затем набросал в висящие в воздухе дыры все, что надо вывозить в первую очередь.
Так, теперь дальше.
Нож? Или пистолет?
Отобранный у бандита «макаров» лежал под диваном, в детском еще тайничке, где я прятал «секретные» вещи, типа солдатиков и выменянных фантиков от иностранной жвачки.
Повозившись, вытащил магазин, спохватился, передернул затвор, покатившийся по полу патрон пришлось ловить, выщелкнул остальные из обоймы. Итак, четыре патронаи старенький, с потертостями, «пэ-эм». Грязненький, кстати, но чистить его я не буду. Это пусть оружейные маньяки кидаются чистить и апгрейдить любой попавшийся им в руки ствол, мне и так сойдет.
Нож. Пистолет.
Нет, все-таки нож. Что у меня есть?
Охотничий, отцовский, номерной, еще советский. Простой ножик, ничего выдающегося. Мультитул, подаренный подружкой, одно время сильно желавшей стать замужней дамой. Настоящий Летерман китайской работы, что как бы показывало качество ее чувств. Один полупоходный, финка с лезвием сантиметров пятнадцать. И россыпь простых кухонных.
Поколебавшись, выбрал финку.
После наложения невидимости лежавший на ковре нож повторил все эволюции коробки и растаял в воздухе, пришлось нащупывать, что стоило мне легкой царапины на большом пальце. Порез навел на мысль, которую я из легкой трусости решил отложить.
Стоило ножу оказаться в руке, как он… проявился? Нет. Я держал что-то изо льда или воздуха, прозрачное, но при этом вполне ощутимое. Положил на колено – все так же смутно, но видно. Уронил на пол – нож исчез.
Все как в игре, черт побери! Невидимые предметы можно экипировать и носить, даже не видя их, но, уроненные на землю, они пропадают, если нет «детекта». Снова нащупав финку, я зажал в руке покрепче и произнес:
– «Ибо нет ничего тайного, что не сделалось бы явным».
Вещь «воплотилась». Только что это был прозрачный силуэт, а вот уже вполне обычная финка, просто чуть-чуть тающие очертания, как сквозь ломкий целлофан смотрю.
Ну, с этим разобрался.
Только встав, я спохватился, что ножен-то у финки и нету. Первое, что пришло в голову, показалось разумным, и я примотал нож двумя витками пластыря к лодыжке. Это на крайний случай, пусть там будет.