И не говорите, что всё сложнее. Так и есть — но именно школа, она практически как зоопарк, с запертой в тесных клетках кучкой животных, не умеющих ещё толком управлять собой и окружающим миром, зачастую не имеющих критического и хоть сколько-нибудь адекватного мышленя, с бурлящими гормонами, зашкаливающими эмоциями, правом сильного и практически всеми атрибутами дикого мира. Именно в школе мы ближе всего к природе и к тому, из чего когда-то появились, именно там животное начало выпирает сильнее всего. Если не считать яслей и детского сада, но то совсем другой разговор...
Тем временем, многие зрители начали подходить и «выражать почтение». Что я чувствовал по поводу всего этого, да и по итогам драки вообще? Если честно, ничего. Взбодрился, размялся, разогнал кровь — не более того. Ну, не выполнил челлендж каждого уважающего себя попаданца в детство — не навешал люлей главному хулигану. И что с того? Если бы занимался спортом и единоборствами всерьёз, и ничего не получилось бы, тогда да, было бы обидно. А так я, считай, любитель. И то, почти уломал! Так что — расстроенным я не был точно.
Но и не радовался, что всё так хорошо, что девочки так смотрят на меня, а парни явно уважают теперь сильно-сильно. Это, коненчо, могло быть приятно той обезьяне внутри, но она уже старая, опытная, и знает, что всё это — фигня и ничего не значит. Ей нужен другой банан, больше размером, иначе никакого удовлетворения. Наши с нею планы куда более глобальны, и по сравнению с ними эта драчка — ну просто ни о чём...
Поэтому, быстренько распрощавшись со всеми и отвязавшись ото всех «хвостов», я постарался как можно скорее слинять в сторону дома, благославляя всех демонов и богов за то, что превратился в школьника. Ведь что это значит? Да это значит, ещё целых пол дня впереди, а не жалкие пара часов перед сном, когда приползаешь с работы и не можешь ничего другого, кроме как изображать из себя очень-очень уставший овощи! За то время, которое у меня оставлалось, можно было ещё столько всего успеть — и я не собирался тратить время зря.
Глава 20
Когда я открыл входную дверь, понял: с претворением всех грандиозных планов в жизнь придётся повременить. В прихожей меня атаковала собака, встав передними лапами на плечи и начав вылизывать в лицо. И то, с каким прекрасно читающимся намёком она смотрела на лестницу за моей спиной, указывало без всяких: придётся гулять. С одной стороны это было плохо, ведь я был настроился не тратить ни минуты зря, поскорее выбраться туда, где будет побольше доступных женщин, и не давать ни одной из них прохода, по-стахановски открывая и закрывая квесты. Но с другой... Когда в последний раз я делал это? Когда ходил спокойно по пустырю возле родительского дома, ещё не застроенному и без стоянок на десятки машин, когда общался с собачникамии, наблюдая как молодая, здоровая и полная энергии псина в своё удовольствие резвится с сородичами?.. Наверное, это стоит таки часа-двух жизни, и пусть всё остальное подождёт!
Пока наперегонки сбегали вниз по лестнице, внезапно наткнулся на интереснейшую мысль: а ведь, получается, сейчас я представлял собой такую штуковину, которой так не хватало в жизни мне самому! Не раз, размышляя, не завести ли собаку, бросал эту затею, просто осознавая: с моим режимом гулять получится только очень рано и очень поздно, а это — ну совсем не дело. Но ведь у этой проблемы решение-то есть, пусть и совершенно неожиданное! Всё просто, заводишь и выращиваешь детёныша — и вот есть тот, кого можно отправлять гулять днём, да ещё и сидеть с бабушкой, ходить в магазин и выполнять кучу всяких полезнейших дел. Со всех сторон один только профит! Понятно, конечно, сил на начальном этапе придётся затратить несоизмеримо, и это своеобразное «лекарство» может оказаться хуже этой своеобразной «болезни», если можно так сказать. Да и сама идея завести ребёнка только для того, чтобы завести собаку — звучит бредово. Но более глобально-то, всё так и есть: ты инвестируешь своё время, которое, если всё получится как надо, потом возвращается с процентами. Если не инвестировать — как ни крутись, что ни делай, а больше его станет только на пенсии. И то, если доживёшь, и будет ли на этой самой пенсии тебе ещё что-то нужно — большой вопрос...
Я с ноги распахнул совершенно двественную дверь парадной, ещё не познавшую ни домофона, ни даже кодового замка. Мы вылетели наружу, устремившись к ближайшим кустам, и мои философские размышления об устройстве жизни пополнились новыми вводными. Эти вводные шли по тратуару мимо, и у них были довольно симпатичные мордашки.
— Ой, какая собачка! А можно погладить?..
Какие вопросы. Конечно, можно! Даже нужно. На ловца, как говорится... И нет, если что, подумал я не про эти совершенно неожиданные дивиденты от инвистиций в прогулку, вовсе нет — это, всё же, скорее случайное совпаение. А мысль была про то, что получается какой-то замкнутый круг: девочки клюют на собачек, чтоб собачек завести — нужна подмога и поддеркжа в лице детишек, но чтоб завести детишек — нужны девочки. Наверное, поэтому люди и зводят кошечек, что гемора как-то меньше...
Но это если с глобальной перспективы. А мне всего-то и надо было — титьку потрогать, да поцеловать, если получится. Потому я хорошенько сел девочкам на уши, начав шпарить подряд всё и обо всём, что только есть на свете, начиная с описания происхождения ссадин и разбитой губы, и заканчивая мировой политикой и смыслом жизни. Главное, лишь бы не вздумали идти дальше, по своим делам. В какой-то момент, чтоб уж наверняка, даже применил оружие массового поражения — дал девчонкам поводок и разрешил «поводить» собачку. Правда, когда они удовлетворили свою врождённую тягу к манипулированию, тут же отцепил псину и пустил в «свободное плавание», но при этом продолжал вешать на уши развесистую лапшу, так что обе эти мои внезапные... Шатенистая, в юбке, «Меня зовут Марина!», и блондинистая в джинсах, «А я Валя!» — обе они не заподозрили ничего, и действительно были преисполнены собственной важности, ведь такое дело ответственное доверили!
После получасовой прогулки, после множества моих «ложных» заходов и историй, которые заставляли девчонок краснеть, но их глаза — зажигаться явным интересом, я решился наконец перейти к активным действиям. Состроив загадочную и значительную мину, вопросил этих то ли старшеклассниц, то ли младшекурсниц — это я настолько плотно поливал их потоком слов из своей глотки, что они даже не успели вставить ничего про себя:
— Можно погладить-то?
— Что?
— Погладить, говорю, можно?
— Это ж твоя собака! Гладь, сколько хочешь.
— Так не собаку гладить...
Вспомнилась детская сказка, где были как раз собака с глазами, как блюдца, вторая с глазами, как тарелки... И, наверное, ещё какая-то. Возможно с глазами, как летающие тарелки. Но не суть, суть в том, что две пары таких блюдец, или тарелок, уставились на меня, пытаясь понять — не ослышались ли они, правда ли поняли правильно то, что я им сказал?
На моей физиономии, наверняка, читались все пороки мира, а во взгляде голод всех его самцов. Но я одновременно старался выглядеть как можно более благожелательно и располагающе, сиял всеми своими тридцатью двумя и не предпринимал никаких активных действий — ведь в охоте на самку человека главное, это раньше времени не спугнуть.