Глава 29
— Доброе утро!
Что? Где? Кого? Лежу с бешено бьющимся сердцем и полной дезориентацией в пространстве. Опять пришёл в себя не пойми где — это не комната родительского дома. Видимо, «отпуск в детстве» подошёл к концу, как кружка выпитого пива. Если вы понимаете, о чём я...
Попробовал сесть, и сделал два крайне неприятных открытия. Первое, что перейти в частично вертикальное положение получилось только очень медленно, и даже при этом голова начала кружиться, в ушах зазвенело, а перед глазами начало темнеть. Будто я еле живой, после долгой-долгой болезни.
Второе — пред моим ясным взором и без всех этих спецэффектов с кружащимися звёздочками стоял какой-то туман, и видел я окружающее ну очень не очень. Попробовал протереть глаза кулаками, не помогло.
И тут настигло ещё одно, третье открытие. Кожа рук — рассмотреть получалось плохо, понял наощупь — оказалась морщинистая, как старое высушенное яблоко. То же и с лицом. И да, никого живого рядом. Хотя — может, это я не вижу просто?..
Грустно вздохнув, попытался принять беспощадную действительность как данность. В конце концов, логично. Если сначала закинуло в детство — ничего удивительного, что следующей остановкой стала старость.
Больше интересно — будет ли что-то после? Путешествие в загробный мир, квест с проходом мимо апёстола — чтобы помнил ещё, какого. Да даже если и вспомню, ведь не пропустит! Или, вдруг повезёт — погибну с оружием в руках — с клюкой, например, и попаду в Вальгалу. С гуриями, полями вечной охоты и колесом перерождения.
Или это последняя остановка, и мне тут так и доживать? А та неведомая сила, что всё затеяла, просто меня поколбасила, показала конфетку — а потом убрала?
Словно не давая мне погрязнуть в пучине этих не самых весёлых размышлений, перед глазами появилась надпись. Она оказалась единственным, что я ясно видел:
Соболезнуем! Начался очередной день вашей жизни!
-1 единица любой характеристики
Какую характеристику вы желаете уменьшить: Выносливость, Сила, Ловкость, Телосложение, Интеллект?
Если выбор не будет сделан в течение 30 секунд, -2 единицы будет вычтено из Интеллекта.Значит, он вам нетак ужи нужен!
30...
29...
28…
27...
Мать-мать-мать! Всполошившись, кинулся скорее выбирать что в себе калечить, почти сразу решившись пожертвовать ловкостью. Хрен с нею, пусть буду попадать струёй мимо горшка или промахиваться... скажем так, вдевая ноги в тапочки. Или меч в ножны. Это не страшно. Я же заслуженный алко-паладин, многие вечера своей жизни посвятил борьбе с самым злобным злом на свете — алкоголем! Передвигаться и действовать в условиях нарушенной координации — фи, легко. А вот перспективы не иметь сил, чтобы хотя бы встать с постели, или смертельно устать в процессе этого вставания, или выжить из ума, или поломать ставшие хрупкими кости, просто неудачно упав на пол — вот это действительно страшно!
Хорошо ещё, не предлагают на выбор цирроз печени, слепоту, рак третьей степени, маразм, альцгеймера или импотенцию. Даже постучал по бортику кровати, хотя и не суеверный. Бортик, к величайшему расстройству, оказался ни разу не деревянным. Пришлось стучать повторно — на этот раз по голове, чтобы уж наверняка.
Ладно. Не надо печалиться — вся жесть впереди! Пора идти навстречу приключениям, если они в таком возрасте ещё возможноы В прошлый раз с бабуськами не срослось, а теперь, похоже, именно ими заняться и придётся.
Я самоотверженно наклонился, чтобы найти тапки, или в чём я тут, в своей старости, хожу — и опять выругался. Теперь вслух. Пора, блин, привыкать: резких движений — не делать!
И это ещё ладно. Приятный женский голосок в ухе проворковал, заставив вскинуться:
— Вы применили нецензурную лексику в своей речи. Напоминаю, что если сделаете так в общественном месте — вас оштрафуют! Рекомендую держать себя в руках.
— Что ты? Где ты?
— Это вы мне?
— Нет, блин, сам с собой разговариваю! Конечно, тебе!
— Вы задали странный вопрос. Рекомендую сходить на приём к врачу. В вашем возрасте нужно беречь здоровье, особенно душевное.
— Я те схожу к врачу! Отвечай, когда старшие спрашивают! Кто ты такое?
— Я — индивидуальный помощник-биокомпьютер, модель RJ0C-18735.
— Хорошо, хоть с этим определились. Где ты находишься?
— И снова, странный вопрос. Я встроена в мочку вашего уха. Меня внедрили, когда вы два года шестьдесят три дня назад ложились на обследование. Тогда вы отказались от подключения полноценного экзокортекса, и пришлось устанавливать меня, устаревшую модель.
— Зачем ты мне нужна?
— Как, зачем? Я призвана оказывать престарелым всестороннюю помощь в повседневной жизни и обеспечиваю контроль здоровья. Если ваши параметры жизнедеятельности выходят за допустимые приделы, вызываю, по необходимости, дрона-медика или полноценную бригаду. К слову, вы уже два раза были близки к тому, чтобы я это сделала.
— Что ж ты не предупредила-то меня, сотонинская техника?
— Не могу не отметить, что я не имею никакого отношения к каким-то ритуалам и культам, и являюсь скорее биологическим, чем техническим объектом. Предупреждение не предусмотрено.
— Ладно... А за что вы мне единицы от характеристик-то отнимаете?
— Что? Какие единицы? Я бы рекомендовала всё же показаться к психиатру, в вашем возрасте...
— Заткнись, чудовище! Не пойду я ни к какому психиатру. Про единицы и характеристики просто пошутил.
— Вынуждена отметить, что это была глупая и не смешная шутка.
— А я вообще мастер таких вещей. Ты не знаешь, куда я положил свои очки?
— Если вы про прибор подключения к дополненной реальности — они лежат на тумбочке, слева.
— О, спасибо! — я и правда нашарил рукой что-то, похожее на очки, и надел их себе на нос. Всё вокруг тут же преобразилось и обрело краски, будто включился свет. Или, если точнее — цвет. За окнами, где была какая-то мутная серая хмарь, внезапно появились совершенно фантастические пейзажи: за одним — далёкие горы, за другим повис Юпитер в натуральную величину, как луна, только раз в сотню больше. Стены комнаты покрылись чем-то вроде плюща, с разноцветными яркими бутонами по всей площади. Прямо в воздухе повисли полупрозрачные трёхмерные конструкции, в одной из которых момжно было узнать интерактивную карту какого-то совершенно незнакомого города, с движущимися по автобанам крохотными машинками и летающими туда-сюда дронами.
Но я все эти прелести и красоты отметил вскользь, уставившись в одну-единственную точку прямо напротив. У стены стояла трёхмерная голограмма, с изображением сухонькой старушки в военном кителе, с кучей орденов на груди, и с необычайно живыми, яркими и добрыми глазами. Эту женщину я узнал сразу, несмотря на глубокие следы, оставленные безжалостным временем на лице. Кажется, прошли считанные минуты с тех пор, как пытался спасти её от летящий на нас «газели».
Голограмма была потрясающего качества, казалось, передо мной живой человек. Но у неё был серьёзный, очень не понравившийся мне недостаток. Закрашенный чёрным уголок. И две даты снизу. Вторая — две тысячи семьдесят четвёртый год. Грустно. И интересно, сколько времени с тех пор прошло?
— Слушай, штуковина в ухе!
— Это вы мне?
— Да, да, тебе! К кому ещё я могу обращаться, тут никого больше нет!
— Как к кому? К своим воображаемым друзьям...
— Что ты сейчас сказала?
— Вы же сами говорили, что мне не хватает чувства юмора. Вот я и пытаюсь шутить. Не переживайте, на самом деле я слежу за вашим душевным состоянием. Если что, дроны скорой психиатрической помощи...
— Хватит, хватит про этих дронов уже! Понял всё, я под колпаком, большой брат — который, скорее, маленькая сестра — следит, бдит, и чуть что, тут же стучит. Скажи мне лучше, сколько времени сейчас?