Чарльз, шокированный увиденным и недавно пережитыми нами событиями, схватился за голову, бормоча себе под нос:
– Кошмар, какой кошмар! Как далеко здесь до цивилизации, как долго это будет продолжаться и что из этого получится? − и вопросительно посмотрел на меня.
– У меня нет ответов на ваши вопросы, Гарольд. Я тоже хотел бы это знать. Почему вполне благополучная страна в один момент оказалась в пучине хаоса, ненависти и непринятия друг друга? Может быть, каждая страна проходит через такие коллизии? Ведь и в Англии в былые времена происходило что-то наподобие того, что происходит сейчас в России. А причины могут быть разные, все зависит от характера, культуры и взаимоотношений, которые складываются в том или ином обществе. Но все равно от этого нам не легче.
Слушавший наш диалог управляющий улучил момент и, прервав нашу беседу, предложил отдохнуть после трудной дороги и пригласил на обед. Я, извинившись, пошел в свою комнату, куда уже занесли мои вещи, а Чарльза повел сам управляющий.
Часа через два мы были приглашены на обед. Он, как и все в этом доме, проходил в английском стиле, при свечах, с бутылкой шампанского, которая мирно прохлаждалась под струйкой холодной воды в большой искусственной раковине прямо возле обеденного стола и приобретала в связи с такой сервировкой особый шарм. Это так понравилось Гарольду, что он серьезно подналег на этот божественный нектар, который сделал его более раскованным и очень любезным с графиней. В основном беседа шла между ними. Они нашли общих английских знакомых, и весь их разговор крутился вокруг них.
Одной бутылки оказалось мало, и по знаку управляющего в раковине появилась еще одна, более восхитительная на вкус. Дело в том, что каждое вино имеет свой градус охлаждения, и для того, чтобы оно одарило вас своим ароматом и вкусом, надо знать его. И тогда оно само как бы тает во рту и дарит нам радость его восприятия, тем более шампанское. Если Европа пьет его в натуральном, сухом виде, то напиток, которым угощали Гарольда, был полусухим и достаточно выдержанным. Его вкусовые качества были с восторгом восприняты им, и он, отпустив все тормоза, с удовольствием вливал в себя бокал за бокалом, ощущая всем своим телом, как холодные исрящиеся пузырьки проходят по его внутренностям, придавая ему радость и наслаждение. Это было видно по его лицу. Глотнув из бокала, он как бы замирал, прислушиваясь, как шампанское идет по его пищеводу, затем довольно крякал и открывал глаза, продолжая беседу.
Я почти не вмешивался в их разговор. Быстро поев, я извинился и вышел во двор, чтобы немного пройтись и продумать завтрашний день, день нашего отъезда. Сегодня вечером мне необходимо будет выйти на связь с английским крейсером и оговорить время погрузки на корабль. Днем это делать было нельзя, слишком много любопытных глаз, а вот вечером, эдак часиков в девять, можно было бы и начать эвакуацию. С нами должна была отправиться и графиня, а управляющий оставался здесь приглядывать за имением.
Я медленно спустился к морю, затем потихоньку прошелся по парку, а потом, поднявшись мимо львов к восточному входу, зашел в зимний сад, где присел на скамейку и попытался расслабиться. Мягкий, насыщенный ароматом цветов воздух, дополняемый неназойливым щебетанием птиц, способствовал этому.
Минут через десять я вошел в свое подсознание, постепенно очищая его от всего лишнего, и расширил проход вверх к вершинам видения будущих событий. Это примерно как медитация у йогов, только она немножно отличается приемами достижения цели и задачами, которые ставятся. Если для них главное − путешествие, то для меня было главным найти ответы на вопросы о будущих событиях и возможных действиях с моей стороны. Слишком многое было поставлено на карту, и по мере моего продвижения вперед с противоположной стороны усиливалось и противодействие всем начинаниям, поэтому надо было разобраться, что может ждать нас впереди.
Сначала перед мной заклубилось облако, накрывая меня с ног до головы, затем сплошной туман сменился отдельными кучевыми облаками, которые по мере продвижения вперед стали приобретать какие-то формы, напоминающие то животные, то человеческие фигуры. Они летели мне навстречу, то крутясь, то переворачиваясь, то раскинув руки, словно пытаясь приостановить меня в моем движении вперед. Прорвавшись сквозь них, я вылетел на белоснежно-голубую водную гладь, по которой стремительно летела красавица шхуна под голубыми парусами, мощно рассекая волны, плавно уходящие вдаль от ее бортов. На шхуне было заметно какое-то движение. Я опустился пониже и попытался рассмотреть, что там происходит.