– Знаете, Владимир, я очень сильно переживал. Ведь большевики через своего представителя здесь, как вы думаете, с чего начали? Да, именно с этого, стали требовать, чтобы мы отдали им деньги вашего царя. Оказывается, это самое главное для них. А вы знаете, что многие из них имеют свои счета в банках Америки, у нас, во Франции, и там лежат отнюдь не копейки. Поэтому очень хорошо, что мы успели с вами оформить документы. Кстати, не знаете, что слышно об императоре и его семье?
– К сожалению, не располагаю никакой информацией об этом. Сижу как на иголках. Если Временное правительство хоть как-то можно было просчитывать, то большевики просто непредсказуемы. У них, как вы знаете, свои понятия и свои законы. Поэтому я очень сильно переживаю за судьбу моих подопечных и хотел бы как можно скорее выехать в Россию.
– Полностью разделяю ваши чувства, − ответил Гарольд. − Но пока вам придется здесь задержаться, чтобы проделать определенные формальности.
– Что за формальности? − спросил я.
– Да так, ничего особенного, все в рамках этикета. А кстати, где вы остановились?
– Пока у военного атташе, но хотел бы поинтересоваться, где можно снять квартиру в тихом месте.
– О, понимаю вас, я думаю, что смогу вам помочь.
– Буду признателен, − ответил я, − и чем быстрее, тем лучше.
Он понимающе кивнул мне головой и повернулся в сторону подходящего официанта, который толкал перед собой тележку с нашим заказом. Из выпивки мы заказали, как всегда, старое доброе шотландское виски, к которому мои компаньоны были неравнодушны. Мы отдали дань шотландской традиции и навалились на сочное мясо с брокколи, которое так и таяло во рту. Ужин был настолько отменный, что пришлось заказать вторую бутылку виски. Когда она подходила к концу, принесли десерт, в том числе и мой ромовый пудинг. Его вкус в сочетании с виски превзошел все мои ожидания. И я, кажется, начал понимать, что такое английский вкус.
Довольные ужином и друг, другом мы, в буквальном смысле, вывалились на улицу. Здесь было свежо и прохладно. Стоявший рядом Гарольд, придерживая меня рукой, спросил:
– Вы хотите сейчас снять дом или можно потерпеть можно до утра?
– Чем раньше, тем лучше, − ответил я.
Гарольд понимающе кивнул головой и сказал:
– Тогда мы сначала развезем этих джентльменов, а затем поедем подыскивать вам дом. Я знаю несколько мест, где это можно сделать.
– Спасибо, − ответил я. – Кстати, как поживает графиня, у нее все в порядке?
– У нее все прекрасно, я отвез ее к родственникам по английской линии, они были очень рады ее приезду. И она приглашает вас нанести ей визит в любое удобное для вас время. Давайте решим наши первостепенные вопросы и потом посетим даму.
– Не возражаю, − ответил я.
Наконец, надышавшись, мы уселись в авто и поехали развозить по домам наших компаньонов. Это заняло у нас около часа.
Высадив последнего компаньона, мы развернулись и поехали в сторону Уиндмил Лейна, где у Гарольда на примете было два приличных дома. Один из них был очень уж старый и находился на затемненной стороне улицы. Поэтому я сразу отказался от него, так как наладить контакт с таким домом очень сложно. Ведь не зря англичане говорят: «Мой дом, моя крепость». Второй дом был поновее, очень веселеньким, с небольшим зеленым двориком и, что важно, вторым выходом в проходящий сзади дома переулок.
На наше счастье, консьержка оказалась на месте, убирая комнаты от пыли. Открыв нам дверь, нисколько не удивляясь, она озвучила суммы аренды, которые выставили хозяева, и любезно разрешила осмотреть дом. Пока Гарольд беседовал с консьержкой, я тихонечко отошел от них и прислушался. Дом словно замер, в предверии для него чего-то нового, что исходило от меня. Я почувствовал его настороженное любопытство и попросил разрешения познакомиться. Не получив отказа, я стал потихоньку обходить комнаты, давая им положительную оценку.
Дом состоял из семи комнат, размещенных в двух уровнях. Кроме стандартного камина в спальне имелась своя отопительная система, что было большим плюсом при лондонской сырой погоде. Очень понравился кабинет, обшитый дубовыми панелями и выставленными напоказ книгами в старинных переплетах. Окна везде были очень высоких размеров в ажурной рамке, что способствовало более интенсивному прохождению сумрачного лондонского света в квартиру. Постепенно у меня установился контакт с домом и он не возражал, чтобы я поселился здесь.