Спортивного клуба "Астория", — перебил ее контролер и позвал распорядителя. — Проводи даму к господину Винкельману.
Следуйте за мной, — сказал тот и быстро двинулся в глубь зала.
Только не так быстро. Пожилая женщина — не скорый поезд! — воскликнула фрау Пфанрот.
Из громкоговорителя теперь звучал марш тореадора из оперы "Кармен".
— "Смелее в бой!" — пробормотал Шериф. — Очень остроумно.
Через дверь, ведущую в раздевалку, было слышно почти все, что происходит в зале. Десять парней из команды "Астория" были уже готовы. Надев черные майки с красной буквой "А" на груди, они сидели на столах и стульях, лежали на трех массажных кушетках. Поскольку всех их уже забинтовали* создавалось впечатление, что они одновременно порезали себе пальцы. Все ребята молчали, кроме маленького Хорста Бушке. Но это объяснялось тем, что ему не надо было готовиться к выступлению. Он просто помогал папаше Кулен-кампу подготовить ребят к бою, а потом, между раундами, должен был ассистировать ему, подносить воду и полотенца.
Я где-то читал, — не умолкая, трещал Бушке, — что в Америке или где-то еще боксерам перед матчем делают такой укол, который здорово взбадривает. И тогда они напирают на противника, как носороги. Потрясно, а?
Внимание! Внимание! — раздался голос из громкоговорителя.
— Ну вот, пора, — сказал папаша Куленкамп. Мальчики в своих черных майках, с белыми повязками на руках, встали. Вошел господин Винкельман.
— Как дела? Все в порядке?
Ребята молча кивнули.
— Я только хотел сказать вам, — господин Винкельман смущенно переступал с ноги на ногу и подкручивал усы, — что вот уже четыре года мы всегда занимаем второе место после "Красно-белых". Может, в этом году поменяемся? — Господин Винкельман по очереди оглядел ребят. Потом посмотрел на носки своих ботинок. — Поймите меня правильно. Но если опять не получится, Винкельман для вас останется тем же Винкельманом, независимо от того, кто победит!
Команды, на ринг! — раздался голос из громкоговорителя.
Бери сразу перчатки! — сказал папаша Куленкамп самому маленькому из мальчиков. У него были светлые кудряшки, как у ангела на рождественской елке. Ребята построились, и господин Винкельман распахнул дверь.
— Вперед! — воскликнул папаша Куленкамп. Господин Винкельман, когда ребята один за
другим проходили мимо него, каждому клал руку на плечо. Петер шел одним из последних.
Мама пришла. Она сидит рядом со мной в первом ряду.
Спасибо, господин Винкельман. Не оставьте ее вниманием, она на таком зрелище впервые.
Обещаю, — сказал Винкельман и потрепал по плечу Мордашку: тяжеловес замыкал процессию.
В эти минуты весь спортзал пришел в неистовство.
"Астория", "Астория"! — кричали со всех сторон, пока парни в черных майках поднимались на ринг.
Давай! Давай! Жми! — орали слева и справа от фрау Пфанрот. Она непроизвольно зажала уши и беспомощно посмотрела на господина Винкельмана, который наконец уселся рядом.
Что-нибудь случилось? — спросила она.
Что вы, только начинается! — воскликнул господин Винкельман.
"Лучше бы я осталась дома за своей машинкой", — подумала фрау Пфанрот. Но только подумала. При этом шуме было бесполезно пытаться сказать что-то вслух.
Ура! Ура! Ура! — хором кричали болельщики "Красно-белых" и приветственно подымали руки, причем господин в клетчатом пиджаке не отставал от своих подопечных.
Обе команды выстроились на ринге друг против друга по весовым категориям. У каждого в противоположном ряду стоял противник в том же весе, словно зеркальное отражение. Петер присмотрелся. Парень, стоявший напротив него в белой майке и белых трусах, был не выше его ростом, светловолосый, с открытым, приятным лицом.
Первый тур отборочных соревнований юношеских команд этого года объявляю открытым, — произнес голос из громкоговорителя.
Смотрите, это же… — Господин Винкельман приподнялся с места, чтобы лучше разглядеть парня-тяжеловеса, стоявшего с краю в команде "Красно-белых". — Это же тот самый, который нахально советовал нам сфотографироваться!
Он, он! — подтвердили "асторианцы", сидевшие вокруг господина Винкельмана.
В первом наилегчайшем весе выступают Пауль Фальк, "Астория"… — сообщил громкоговоритель; парнишка с ангельскими локонами вышел на середину ринга, — …и Фриц Имхоф, "Красно-белые". — Теперь несколько шагов вперед сделал самый маленький из команды противника.
Оба "наилегчайших" протянули друг другу забинтованные руки и улыбнулись.
Зал зааплодировал.
Когда дело дошло до полутяжелого веса, Петер наконец узнал, как зовут парня, уже десять минут стоявшего напротив.
— В полутяжелом весе — Петер Пфанрот, "Астория"… — Петер вышел в центр ринга, — …и Кони Кампендонк, "Красно-белые".
Белокурый парнишка подошел к Петеру и протянул руку, при этом он едва заметно улыбнулся, на что Петер ответил такой же улыбкой.
Пока мне все нравится, — заявила фрау Пфанрот. — Ребята так вежливы друг с другом. Я думала, будет хуже!
Боюсь, страсти постепенно накалятся, — уклончиво сказал господин Винкельман.
Когда на середину ринга был вызван "красно-белый" тяжеловес, его болельщики принялись кричать: "Ура! Ура! Ура!"
Парень с короткими черными волосами, подняв вверх руки и пританцовывая, как цирковая лошадь, с ухмылкой приветствовал своих. Судя по всему, его спортклуб делал на него основную ставку.
Тем временем команды спустились с ринга и вернулись в свои раздевалки. Только два маленьких боксера в первом наилегчайшем весе остались на ринге; каждому были надеты перчатки.
Кто-то выключил свет в зале. Освещенным оставался теперь только ринг.
— Освободить ринг для первого раунда!
Папаша Куленкамп уже стоял за канатом. Наклонившись к мальчишке с ангельскими кудряшками, он тихо сказал ему что-то.
Раздался удар гонга.
Ура! Ура! Ура! — хором закричали "Красно-белые".
Давай! Давай! Жми! — орали "асторианцы".
Сейчас начнут друг друга мутузить почем зря, — сказал Шериф, лежа в раздевалке на массажном топчане, — один номер за другим.
А следующим номером я, — сказал Муха. У него было такое прозвище, потому что он выступал в весе "мухи". Он немножко побоксировал с "тенью", чтобы согреться.
Из зала доносились возгласы, шум. Он то замолкал, то усиливался. Словно кто-то настраивал радиоприемник, регулируя громкость.
Как там дела? — спросил Петер, тоже лежавший на массажном топчане. Мордашка подошел к приоткрытой двери и посмотрел, что делается на ярко освещенном ринге.
Нашего малыша бьют, — коротко и ясно констатировал он.
Неплохое начало, — буркнул Шериф.
Просто проклятие какое-то! Паренек с золотистыми ангельскими локонами проиграл первым. Он сражался, как лев. Но противник, увы, был сильнее. И дальше шли одни неудачи — "Астории" не везло.
"Красно-белые" опережают на восемь очков, — сообщил громкоговоритель после первых четырех боев.
Ура! Ура! Ура! — прозвучало теперь уже весьма высокомерно, и зал постепенно присоединялся к этому хору.
Вам надо что-то делать со своими нервами, — озабоченно сказала фрау Пфанрот, глядя на господина Винкельмана. — Кстати, отбивные были превосходны. Большое вам спасибо!
Никто не применяет хук! — простонал господин Винкельман.
— А что это такое, позвольте спросить?
Винкельман, махнув правым кулаком, объяснил, что он имел в виду.
— От этого лекарства нет. Таким ударом сразу нокаутируешь противника. Это так же точно, как то, что финансовое ведомство требует уплаты налогов.
— Что вы говорите? — удивилась фрау Пфанрот и попыталась повторить его жест. — Вот так?
— Какая вы способная! — похвалил ее господин Винкельман.