После этого они переместились к билетным кассам. Одна из них сегодня, судя по всему, оставалась закрытой. Перед ней детективы и уселись на медные перила. Развернув свои газеты, они спрятались за ними, но так, чтобы ни на миг не упускать из виду камеру хранения.
Время тянулось медленно.
Может, они заявятся только на Пасху или на Рождество, — предположил Петер, листая свою газету.
Будем ждать до последней минуты, — ответил Френсис.
Значит, до завтрашнего вечера?
Ровно до семи часов.
Тю-тю обед! — свистнул Петер. — С ума сойти!
А это относилось уже к Адмиральше, которая прямо будто с неба упала, совершенно неожиданно возникнув перед детективами.
— Доброе утро, мистер Френсис! — пропищала она. — Привет, Петер!
Сыщики подняли повыше свои развернутые газеты и втянули головы в плечи.
Вы что, совсем спятили? С дамами так себя не ведут!
Тсс! — прошипел Френсис из-за газеты.
Тсс! — повторил вслед за ним Петер.
Что с вами случилось, вы, турки? — возмущенно воскликнула Фанни Куленкамп. На ней было небесно-голубое платье в белый горошек, в правой руке она вертела защитные мотоциклетные очки — штуковину, которой гордился бы любой мотоциклист.
Дело в том, — объяснил Петер, — что нас никто не должен видеть.
Почему? Вы что-нибудь сперли?
Наоборот! — прошипел Френсис. — Сперли другие, а мы за ними следим.
Оба детектива чуть опустили края газеты, чтобы видеть и Адмиральшу, и камеру хранения.
— Какая жалость, что мне надо в школу! — расстроилась Адмиральша. — Я только забежала на вокзал отправить папино письмо. С этого почтамта всегда быстрее. Ну, я побежала. Латынь, геометрия, гимнастика!
Наверное, ты очень любишь учиться, — вежливо сказал Френсис. — Ведь ты такая умная!
Ладно тебе, — прервала его Адмиральша. — Да я как вспомню, как скрипит мел по доске, у меня зубная боль начинается… А когда вы поймаете своих гангстеров?
Мы точно не знаем, — признался Френсис.
Во всяком случае, я после школы еще раз зайду. Вдруг смогу вам помочь!
Только, по возможности, незаметно, — попросил Петер.
Я переоденусь в носильщика! — засмеялась Адмиральша и отплыла на всех парусах. Неподалеку, у входа на вокзал, стоял ее мотороллер.
Время шло к обеду, и у сыщиков от голода забурчало в животах.
Полагаю, — сказал Френсис, — ты так же голоден, как и я.
Не стану отрицать! — признался Петер.
Предлагаю сосиски с картофельным салатом!
Не откажусь!
Оба детектива спрятали свои газеты и пошли, засунув руки в карманы. У газетного киоска Френсис купил цветную открытку с видами города. Ведь ему еще надо было успеть написать отцу в Лондон, что погода сегодня хорошая и ничего особенного не произошло.
От палатки, где торговали горячими сосисками, тоже можно было наблюдать за камерой хранения. Так что ребята не спеша запили салат лимонадом, а потом отнесли обед Джимми.
Ни один из чемоданов, которые несли сдавать или получали пассажиры в камере хранения, даже отдаленно не напоминал кофр Оуверсизов. Тем временем было уже четыре часа. Из порта потянулись первые рабочие, и служащие двинулись к вокзалу, чтобы разъехаться по своим квартирам.
Оба сыщика опять заняли позицию у витрины парикмахерской.
А ведь некоторые думают, что у криминалистов очень увлекательная жизнь.
Ничего, подождем, — сказал Френсис и пошел к расписанию поездов.
После семи вечера появился Шериф. Он закончил работу и шел по перрону неторопливо, пытливо оглядываясь вокруг, словно никогда раньше здесь не бывал. Детективы сидели на медных перилах перед закрытой кассой и в двадцать четвертый раз читали свои газеты. Шериф остановился в метре от них, повернулся спиной, запрокинул голову и прошептал:
Добрый вечер, господа! Как успехи?
Спасибо, — шепотом отвечал Френсис. — К сожалению, пока никак.
Я восхищаюсь вашим долготерпением! — признался Шериф.
Ты не можешь предупредить мою маму, что я задержусь? — спросил Петер. — Может, мне всю ночь тут придется торчать, а она еще начнет звонить пожарникам!
Дело чести! — сказал Шериф и уже собирался уходить.
Но тут Френсис опомнился:
А мне еще важнее появиться в отеле! А то директор Адлер наверняка известит полицию о моем исчезновении. Пожарниками он не обойдется!
Можешь сказать, что переночуешь у меня, — предложил Петер.
Я вернусь — вы и ахнуть не успеете, а я уже здесь! — сказал Френсис, спрыгивая с перил. — Только следите тут без меня хорошенько!
Ну, раз уж ты будешь в отеле, — сказал Петер, — загляни на всякий случай в шкаф, все ли там в порядке…
Опять вы про свой шкаф! — удивился Шериф. — Вы что, там кого-нибудь прячете?
Богатая у тебя фантазия! — отозвался Петер, не спуская глаз с камеры хранения.
Через десять минут Френсис вернулся, но не один, а вместе с Адмиральшей: они столкнулись с ней нос к носу у входа на вокзал.
Все о'кей, — сообщил Френсис. — Главный портье Крюгер извещен.
Ты, кажется, хотела переодеться? — спросил Петер Адмиральшу.
Вот еще! — засмеялась Фанни Куленкамп, отбросив назад свои светлые локоны. Она взяла за руку Шерифа и отвела его в сторону. — Давай быстро! Попрощайся за ручку со своими друзьями и посмотри на них внимательно! Кто знает, что будет дальше!
Шериф склонил голову набок, не зная, что ответить. Но он был весь внимание.
Я попросил ее отвезти тебя к Петеру домой, — объяснил Френсис.
Очень любезно, — сказал Шериф и выплюнул апельсиновую косточку. — Но мне, к сожалению, надо кормить семью, жизнь моя не застрахована!
Трусишка! — гордо сказала Адмиральша, вертя свои мотоциклетные очки вокруг запястья.
Нашу машину я хотел бы на всякий случай иметь здесь, — извинился Френсис.
Ну, так едешь или нет? — спросила Адмиральша.
Только в том случае, если в моем распоряжении будет ручной тормоз!
Да или нет?
Привет моей жене и детям, — покорно сказал Шериф и взял Адмиральшу за руку. — Пошли, трещотка!
Чемодан на месте? — спросил Петер, когда они ушли.
— Все в порядке, ключ я снова положил под ковер.
На улице совсем стемнело. В камере хранения появилась ночная смена. Повсюду зажглись рекламные огни, откуда-то доносилась танцевальная музыка, и в кинотеатре, где показывали свежую хронику, начался последний сеанс. Со стороны перронов доносился шум подъезжающих поездов и городской железной дороги. Правда, он раздавался все реже.
Продавец в газетном киоске убрал с прилавка разложенные там иллюстрированные журналы и опустил жалюзи. Тут вновь появился Шериф с большим пакетом под мышкой.
Большой привет от мамы, — ухмыльнулся он, передавая пакет Петеру. Там было много-много бутербродов. Их хватило бы на длительную борьбу с голодом.
Что она сказала? Она беспокоится?
Если и да, то виду не подала. Сказала только, что ты уже взрослый и наверняка знаешь, что делаешь.
Петер посмотрел на пакет с бутербродами.
А ты сказал ей, что, возможно, меня не будет всю ночь?
Она говорит, все это выдумки, — сообщил Шериф. — Мол, некоторые родители думают, что добро и зло имеют что-то общее с тем, день или ночь на дворе. Они лишают своих детей карманных денег и десерта, если те вечером возвращаются на полчаса позже. А то, что они весь день слоняются без дела или бедокурят на улице, это их не смущает. Глупости сплошные! Если у ребенка что-то не в порядке, значит, так оно и есть, независимо от того, день или ночь за окном.
Завершив свою речь, Шериф сунул руки в карманы и вместе с Петером и Френсисом прислонился к щиту с расписанием поездов. Все трое стояли молча, глаз не спуская с камеры хранения. Но все трое думали о своих родителях. Через какое-то время Шериф сказал:
— Кстати, мне тоже разрешили остаться. Мой старик сперва покачал головой, а потом сказал примерно то же самое, что фрау Пфанрот. — Шериф высунул кончик языка, потом продолжил: — Он уже почти совсем седой, мой старик. Странно вообще-то, но чем старше они становятся, тем, пожалуй, симпатичнее. Родители, я имею в виду.