Дальнейшая судьба Людмилы была тихой, спокойной и по-женски очень счастливой. Ей многие завидовали и небеспочвенно — Бог всегда и везде миловал эту своенравную сварливую женщину. Она так прожила, что никогда не перетруждалась, не надрывала пупок, ни перед кем не унижалась, не бедствовала, не сидела в голоде и холоде. И все это благодаря своему законному мужу.
Вскорости или нет, но точно известно, что до войны, она встретила Гончарова Сергея Емельяновича, рабочего того же механического завода «Прогресс», где когда-то работала сама. Кажется, он был сварщиком. Сергей Емельянович женился на Людмиле и усыновил ее внебрачного ребенка. Так этот ребенок стал Евгением Сергеевичем Гончаровым.
Сергей Емельянович, приятный и симпатичный мужчина, оказался бездетным, так что у Людмилы больше детей не было, и она роскошествовала в браке так, как редко кому из женщин выпадает. Не удивительно, что со своим Сережей она ладила и жила душа в душу. На грязную работу он ее не пустил, а для чистой работы у нее не было образования. Так и получилось, что она всю жизнь прожила иждивенкой. Но домохозяйка она была отличная, аккуратная, трудолюбивая, что называется, не приседающая. Да и Сергей Емельянович был ей под стать, — в хозяйстве у него все было так сложено, выметено, вычищено, накрыто и определено на свои места, что вроде и лишнего не было, но и все находилось, если что-то надобилось. Порядок и чистоту в его сарае сравнить можно было с Эрмитажем. Допустим, если лежал где-то запас угля на зиму, то он разве что не помыт был, так уложен — кусочек к кусочку. Да загорожен оградкой, да накрыт, да ни пылинки ни от него, ни на него... Просто поразительный был хозяин!
А Людмила научилась от Александры Сергеевны шить. Правда, большой портнихи из нее не получилось, но нетребовательных заказчиц она успешно обшивала. Однако лучше всего у нее получались теплые изделия из сатина и ваты — бурки, теплые одеяла, фуфайки. Этим она обшивала всю округу и хорошо зарабатывала.
С матерью Людмила никогда не дружила, очень обижалась на нее, что та после такого блестящего мужа, каким был Павлуша, связалась с пьяницей и терпела от него побои и оскорбления и делала плохую репутацию своим детям. Ближайшим родственником для Людмилы был один лишь брат Борис, а Зёню она не любила, даже просто не признавала. Этот случайный материн сын, да еще выросший точной копией своего отца Прошки, оскорблял ее память о лучшей жизни. Мать, которая тогда, с ее отцом Павлом, была королевой, из-за Зёни стала битой и забитой теткой, поглупевшей и приобретшей дурной характер. Не будь Зёни, считала Людмила, мать бы не жила с Прошкой, не срамилась бы.
Людмила далеко не была красавицей, но она точь-в-точь повторяла черты своего отца, даже во многом его стать, и была ассирийкой по характеру. Отличалась заносчивостью, острым языком, умела шуткой и добрым словом расположить к себе человека. Большие карие глаза ее часто лучились ласковостью, и тогда надо было быть начеку — за этим могло следовать то, что было выгодно ей, а не другим. Она была настойчива, властна, горделива.
Сразу после замужества они с Сергеем Емельяновичем ушли жить от матери на квартиру, а затем простроили себе аккуратную хату, маленькую, на традиционных две комнаты с кухней, во дворе возвели летнюю кухню, за хатой — сарайчик. Был у них на участке и свой колодец. Прожили они в той хате года до 1975-го.
Затем продали все хозяйство, хоть были еще при здоровье, и уехали жить к сыну в Киев, ставшему к тому времени доктором технических наук, завотделом в одном из институтов АН УССР. Как они там терпели тесноту своей комнаты, как обходились без земельки под ногами, без двора и сада, без свежего огурчика или лука со своей грядки, без бодрого воздуха и дальних горизонтов — кто знает. Иногда они приезжали на побывку в Славгород, останавливались у матери.
Потом Сергей Емельянович стал сильно сдавать от болезни Паркинсона, и дни его пошли на закат. Наверное, он просился домой, в Славгород.
Вернулись они с Людмилой назад, купили хороший дом, сделали в нем ремонт и зажили заново по-сельски. Несколько лет так прожили, пока не умер Сергей Емельянович. Его похоронили в Славгороде, а рядом оставили место для Людмилы.
Но Людмила опять все продала и навсегда уехала к сыну, больше в Славгород не вернулась. В Киеве после этого они не задержались и приблизительно в 1990-1992 году оказались в Нью-Йорке. Там Людмила, давно болевшая сахарным диабетом, в 1997 году умерла. Ее кремировали, и прах развеяли над водоемом. А на ее месте в Славгороде пожелал быть похороненным Борис Павлович, и это пожелание было исполнено его женой и детьми.