И в этом не было преувеличения. Факты истории свидетельствуют, что Борис Павлович тогда понимал ситуацию правильно. А он продолжал рассказывать:
«Я специально об этом думал, чтобы еще больше ненавидеть врага, вторгшегося в нашу страну и калечащего нашу землю. Наследникам великих культур, духовным воителям, какими мы являемся перед лицом истории, трудно поднимать руку на человека, если не возненавидеть его. В данном случае мне без ненависти было нельзя. Без личной ненависти я не смог бы стрелять в людей. И я приучал себя ненавидеть врага».
А нам, обозревающим жизненный путь Бориса Павловича с дистанции времени, бросилось в глаза другое — то, с какой роковой определенностью его тянуло в направлении Крыма. Дальше об этом будет сказано больше.
Тем не менее к исходу 12 сентября немецкие войска вышли на рубеж «Червоний чабан» – Сальково, то есть от Перекопа до Чонгарского полуострова. Они обложили Крым. Северный берег Сиваша и далее до основания Арбатской стрелки территорию заняла 22-я пехотная дивизия 30-го армейского корпуса 11-й немецкой армии. Основные силы, весь 54-й корпус, противник сосредоточил на своем правом крыле и вел разведку боем с целью выявить систему огня РККА{13} и очертание главной обороны на Перекопском валу.
Увы, 16 сентября советским войскам пришлось отступить. Они шли через Акимовку, Приморск, далее медленно продвигались на восток вдоль побережья Азовского моря.
В районе Бердянска попали в окружение. Пресловутые «котлы»... Теперь историки говорят, что в 1941 году их было 8, если учитывать только большие. А маленьких насчитывается больше. По маленьким нет точных данных, нет исследований. Борис Павлович рассказывал, что в окружение попали 3 армии, а выходили из кольца через траншеи, прорытые вдоль берега Азовского моря, и через подкопы, пользуясь тем, что там мягкие песчаные грунты.
Он говорил:
«Что ж... нас учили только контратаковать, а значит мы не умели создавать квалифицированную оборону, не умели отбивать атаки. Всему этому приходилось учиться на ходу, на горьких потерях».
Если излагать историю вопроса, то в конце сентября 1941 года, после окружения под Киевом основных сил советского Юго-Западного фронта, немцы воодушевились и решили, что создались благоприятные условия для овладения Крымом.
Их замысел состоял в том, чтобы одновременным ударом 1-й танковой группы генерала Клейста со стороны Днепропетровска в южном направлении и 17-й армии вдоль Азовского моря на Бердянск окружить и уничтожить основные силы войск Южного фронта.
В результате в окружении оказались основные силы советского Южного фронта: 9-ти стрелковых дивизий 9-й и 18-й армий, многочисленные подразделения поддержки и обеспечения. До 10 октября эти части отчаянно сражались в окружении в районе северо-восточнее Бердянска и сумели сковать часть сил 1-й танковой армии{14}.
Тем не менее в тяжелейших условиях и с боями подразделения начали выходить из тисков окружения. Ориентироваться по ситуации было трудно, потому что связи со штабами не было. Вот воспоминания бывшего командира саперного взвода 96-й горнострелковой дивизии Н. Семенюка о прорыве частей 18-й армии: «Уже где-то за Темрюком (40 км севернее Бердянска) мы натолкнулись на противника, занявшего населенный пункт. Завязался бой. Полыхали соломенные крыши домов, и черный дым стлался над землей, закрывая солнце. Комдив Шепетов поднял в атаку три цепи бойцов длиной до километра. Солдаты и командиры с винтовками наперевес с криком “Ура!” рванулись вперед. Победа или смерть! Комдив был в первой цепи. Бойцы ворвались в село, сметая немецкую пехоту. Не выдержали немцы русского штыкового удара! Через созданный прорыв удалось выйти многим частям и штабу 18-й армии».
После прорыва из «котла» войска, в которых состоял и Борис Павлович, через Бердянск и Мариуполь вышли к Таганрогу, где им удалось закрепиться.
Как и в предыдущем случае, бои за этот город продолжались в течение месяца.
Оборона Таганрога происходила под непрерывной бомбежкой, однако надо было дать возможность ему эвакуироваться. Вот почему воинское подразделение, в котором воевал Борис Павлович, стояло насмерть.