— Об этом на базарной площади уже три дня идут разговоры, — сухо заметил Кросби.
Его долговязый собеседник устало усмехнулся:
— Полнейшая секретность! На Востоке полнейшей секретности не бывает, как мы с вами знаем, Кросби.
— Совершенно справедливо, сэр. Да ее и нигде не бывает, на мой взгляд. Во время войны я часто замечал, что парикмахер в Лондоне знает больше, чем верховное командование.
— В данном случае это не так уж и важно. Раз принято решение, что встреча состоится в Багдаде, все равно скоро будет объявлено официально. И вот тут-то начнется наша с вами забава.
— А вы полагаете, она действительно состоится, сэр? — с сомнением спросил Кросби. — По-вашему, дядя Джо[7](так неуважительно у них именовался глава одной из великих европейских держав) всерьез согласен приехать?
— По-моему, на этот раз да, Кросби, — посерьезнев, ответил Дэйкин. — Я считаю, что да. И если встреча произойдет — и пройдет без помех, — это может быть спасением для… для всех. Только бы добиться хоть какого-то взаимопонимания… — Он замолчал.
— Простите, сэр, вы полагаете, что взаимопонимание, хоть в каком-то виде, все же возможно?
— В том смысле, как вы это понимаете, Кросби, может быть, и нет. Если бы речь шла просто о встрече двух человек, представляющих две совершенно разные идеологии, вполне возможно, что дело бы опять кончилось ничем, только еще усилились бы с обеих сторон отчуждение и подозрительность. Но тут есть еще и третий фактор. Если то, что сообщает Кармайкл, при всей невероятности, правда…
— Но, сэр, это не может быть правдой! Это фантастика.
Шеф задумался и молчал. Ему ясно, как вживе, вспомнилось серьезное, встревоженное лицо, тихий невыразительный голос, рассказывающий невероятные, фантастические вещи. И опять, как тогда, он сказал себе: «Одно из двух: либо мой самый лучший, самый надежный агент сошел с ума, либо то, что он говорит, — правда».
А вслух прежним печальным голосом ответил:
— Кармайкл поверил. И все данные только подтверждают его гипотезу. Он решил отправиться в те края и привезти доказательства. Не знаю, прав ли я был, что отпустил его. Если он не вернется, в моем распоряжении будет только то, что Кармайкл рассказал мне, а ему — кто-то еще. Убедительно ли это прозвучит? Вряд ли. Фантастика, как вы говорите. А вот если двадцатого числа он сам окажется в Багдаде и выступит как прямой очевидец и предъявит доказательства…
— Доказательства? — переспросил Кросби.
Дэйкин кивнул.
— Да, он раздобыл доказательства.
— Откуда это известно?
— Условная фраза. Получена через Салаха Хассана. — Он вдумчиво произнес: — «Белый верблюд с грузом овса прошел через перевал».
Он помолчал. Потом продолжил:
— Так что Кармайкл добыл то, за чем отправился, но навлек на себя подозрения. По его следу идут. Какой бы маршрут он ни избрал, за ним будет вестись наблюдение, и, что самое опасное, здесь ему подготовлена встреча. И не одна. Сначала на границе. А если он все же через границу проберется, то в городе все посольства и консульства будут взяты в кольцо, чтобы не дать ему доступа внутрь. Вот смотрите.
Дэйкин перебрал пачку бумаг на столе и зачитал одну:
— «Застрелен, — по-видимому, бандитами, — англичанин, путешествовавший на собственной машине из Персии в Ирак». «Курдский купец, спустившийся с гор, попал в засаду и был убит». «Другой курд, Абдул Хассан, расстрелян в полиции по подозрению в контрабанде сигарет». «На Ровандузской дороге обнаружен труп мужчины, впоследствии опознан: армянин, водитель грузовика». И все жертвы, заметьте, объединяет некоторое приблизительное сходство. Рост, вес, волосы, телосложение примерно соответствуют описанию Кармайкла. Так что там не полагаются на авось. Их действия имеют целью перехватить его во что бы то ни стало. В Ираке же его ждет еще больше опасностей. Садовник в посольстве, прислуга в консульстве, служащий в аэропорту, в таможне, на железнодорожном вокзале… Все гостиницы под наблюдением… плотное, неразрывное кольцо.
Кросби вздернул брови.
— Вы думаете, такая широкая организация, сэр?
— Без сомнения. А утечки происходят даже в нашем ведомстве. И это самое ужасное. Могу ли я быть уверен, что предпринимаемые нами меры для благополучного прохода Кармайкла в Багдад уже не стали известны той стороне? Самый простой шаг в игре, как вы знаете, — перекупить кого-нибудь в чужом лагере.
7
Здесь явный намек на Иосифа Сталина (1879–1953), которого в правительственных кругах Запада именовали не иначе, как «дядя Джо».