Виктория опустилась с небес на землю и услышала, как ее нанимательница, которая, оказывается, страдает болезненным словесным недержанием, завершает очередной монолог:
— …и плохо моют, представляете? Я всегда очень осторожна с тем, что приходится есть. Грязь на улицах и на базарах просто немыслимая. И это тряпье, что они там носят! Нарушение всех норм гигиены. А туалеты!.. Их и туалетами-то не назовешь!
Виктория исправно выслушивала ее стенания, но у самой у нее на душе было по-прежнему светло и празднично. Какое дело молодым до микробов и грязи? Приехали в Хитроу. Виктория помогла миссис Клиппс выйти из автобуса. Паспорта, билеты, деньги — все это уже было в ее ведении.
— Ах, — приговаривала миссис Клиппс, — как хорошо, что вы со мной, мисс Джонс! Просто не представляю, что бы я в дороге без вас делала!
Виктория нашла, что путешествие на самолете мало чем отличается от школьной автобусной экскурсии, где каждым твоим шагом заботливо, но твердо распоряжаются учителя. Самолетные стюардессы в аккуратной униформе, совсем как воспитательницы в классах для умственно отсталых детей, терпеливо и наглядно объясняли пассажирам, что в каких случаях следует делать. Того и гляди, услышишь от них: «Л теперь, дети…»
Утомленные молодые мужчины за стойками скучливо протягивали руки за паспортами, задавали личные вопросы о деньгах и драгоценностях и вообще лезли в душу, будто ты перед ними провинилась. Викторию, от природы легко внушаемую, так и подмывало вписать в декларацию свою единственную бедную брошку как бриллиантовую диадему стоимостью в десять тысяч фунтов, то-то скучливый молодой человек глаза бы на нее вытаращил. Но она вспомнила про Эдварда и сдержалась.
Пройдя через все барьеры, они опять уселись ждать в зале, на этот раз открывающемся прямо на летное поле. Снаружи, воя, разгонял моторы стоящий наготове самолет. Миссис Клиппс упоенно обсуждала своих будущих спутников:
— Смотрите на тех двух детишек, ведь, правда, прелесть? Ну нет слов! Но ехать одной с двумя детьми — это же так хлопотно! Англичане, я думаю. Костюм на матери сидит бесподобно. А лицо утомленное, еще бы! Красивый мужчина, вон тот, на испанца похож, верно? Смотрите, какая пестрая клетка на том господине, безвкусица, по-моему. Бизнесмен, надо полагать. Этот вот, что в углу, голландец, он проходил контроль перед нами. Вон то семейство — либо турки, либо персы. Американцев я не вижу ни одного. Они, должно быть, летают больше на «Панамерикен»[58]. А вон те трое, что разговаривают, я бы сказала — нефтепромышленники, как по-вашему? Обожаю угадывать по виду, кто есть кто. Мистер Клиппс говорит, что у меня на людей чутье. По-моему, интересоваться людьми — это так естественно. Вон то норковое манто стоит не меньше трех тысяч долларов, вы согласны?
Миссис Клиппс перевела дух. Дав оценки всем своим будущим попутчикам, она начала испытывать нетерпение:
— Ну, чего мы дожидаемся, хотела бы я знать? Мотор запускали уже четыре раза. Все в сборе. Что же тянуть? И по расписанию давно пора.
— Может быть, вы бы выпили чашку кофе, миссис Клиппс? Вон там, я вижу, буфет работает.
— Да нет, благодарю вас, мисс Джонс. Я пила перед отъездом, и в животе у меня сейчас неспокойно, лучше не добавлять. Чего мы ждем, не понимаю.
Ответ был получен, не успела она закрыть рот.
Распахнулась дверь из коридора со стороны таможенных и паспортных служб, и в зал, точно порыв ветра, влетел высокий господин. Вокруг роились служащие аэропорта. Следом несли два запечатанных холщовых мешка.
Миссис Клиппс оживилась.
— Явно, какая-то важная птица, — высказала она мнение.
«Да, и не стесняется важничать», — подумала Виктория. Действительно, в облике вновь прибывшего была вызывающая, почти нарочитая броскость. На плечах — темно-серый дорожный плащ с большим откинутым на спину капюшоном, на голове — светлая широкополая шляпа наподобие сомбреро. Седоватые локоны чуть не до плеч. И великолепные серебристые усы концами кверху. Просто оперный бандит. Таких мужчин, которые красуются своей наружностью, Виктория не одобряла. Она оглядела его с осуждением.
Л служащие аэропорта перед ним безобразно лебезили. «Да, сэр Руперт», «Конечно, конечно, сэр Руперт», «Сию же минуту и вылетаем, сэр Руперт».
Сэр Руперт, взмахнув широким плащом, прошествовал на летное поле. Двери за ним с лязгом захлопнулись.
— Сэр Руперт, — негромко повторила миссис Клиппс. — Кто бы это мог быть?
Виктория пожала плечами, хотя у нее было смутное ощущение, что это лицо и общий облик ей откуда-то знакомы.