При упоминании о культуре Маркус сделал серьезное лицо.
— Вот то, что нам надо, — важно проговорил он. — Побольше культуры. Искусство, музыка — это очень хорошо, это прекрасно. Я сам люблю скрипичные сонаты, которые покороче.
Виктория, хотя и была с ним полностью согласна, особенно в последнем пункте, вынуждена была признать, что ей ничего не удается от него добиться. Конечно, поговорить с Маркусом — одно удовольствие, он такой трогательный в своем чисто-детском упоении жизнью, но вся ситуация напоминает попытки Алисы в Стране Чудес[72] найти тропинку, ведущую на вершину холма. Какую тему ни изберешь, все равно возвращаешься в исходную точку: к Маркусу!
От третьего стакана она отказалась и печально встала. Голова слегка кружилась. Коктейли были далеко не слабые. Она вышла из бара на террасу и, облокотись о перила, стала смотреть на реку. Вдруг кто-то у нее за спиной произнес:
— Извините меня, но вам лучше сходить надеть пальто. Вам, должно быть, после Англии кажется, что здесь сейчас настоящее лето, но с заходом солнца становится очень холодно.
Виктория узнала пожилую англичанку, с которой разговаривала на балконе миссис Клиппс. У нее был характерный хриплый голос, огрубевший от гиканья на псовой охоте. В меховой шубе, с пледом на коленях, она сидела в кресле и пила виски с содовой.
— Благодарю вас, — сказала ей Виктория и хотела немедленно ретироваться, но не успела.
— Позвольте мне назвать себя, — сказала дама. — Я миссис Кардью Тренч. (Подразумевалось: из достопочтенного[73] семейства Кардью Тренчей.) А вы, если не ошибаюсь, приехали с миссис — как бишь ее? Гамильтон Клиппс?
— Да, — ответила Виктория.
— Она мне сказала, что вы — племянница епископа Ллангоуского.
Тут Виктория мобилизовала все свои таланты.
— В самом деле? — переспросила она чуть-чуть, в самую меру, иронично.
— Она, должно быть, что-то перепутала?
Виктория снисходительно улыбнулась:
— Американцам бывает трудно разобраться в наших именах. Действительно, звучит немного похоже. Мой дядя, — объяснила Виктория, импровизируя на ходу, — епископ в Лангоа.
— Лангоа?
— Да. Это в Тихоокеанском архипелаге. Колониальный епископ, само собой.
— Ах, колониальный, — сказала миссис Кардью Тренч, беря по меньшей мере тремя полутонами ниже. Как и следовало ожидать, о колониальных епископах она слышала впервые в жизни. — Тогда понятно. Этим все объясняется.
И объясняется очень даже удачно, поздравила себя Виктория, ведь она ляпнула просто наобум.
— А вы что здесь делаете? — спросила миссис Кардью Тренч с той светской любезностью, которая часто маскирует обыкновенное природное любопытство.
Сказать: «Ищу молодого человека, с которым один раз поговорила на скамейке в лондонском сквере», — было бы едва ли уместно. Поэтому, вспомнив заметку из газеты и сведения, которые она сообщила о себе миссис Клиппс, Виктория ответила:
— Я еду к своему дяде профессору Понсфуту Джонсу.
— О, так вот вы кто! — Миссис Кардью Тренч была явно счастлива, что теперь с Викторией все ясно. — Обаятельный человек, правда немного рассеянный, но чего вы хотите от ученого. Слышала в прошлом году в Лондоне его лекцию — он прекрасно говорит, — но не поняла, конечно, ни единого слова. Да, он проезжал через Багдад, недели две, я думаю, прошло с тех пор. Кажется, он упоминал каких-то девушек, которые должны попозже приехать к нему на раскопки.
Отвоевав утраченные было позиции, Виктория поспешила ввернуть вопрос:
— А вы не знаете, доктор Ратбоун уже здесь?
— Только на днях прилетел, — ответила ей миссис Кардью Тренч. — По-моему, его пригласили на будущий четверг прочитать лекцию в институте. Что-то такое о «Мировых связях и всемирном братстве», если не ошибаюсь. Вздор все это, по моему убеждению. Чем больше стараются людей объединить, тем они становятся подозрительнее. Всякая эта поэзия, музыка, переводы Шекспира и Вордсворта[74] на арабский, китайский и хинди. «И желтый первоцвет на берегу ручья…»[75] Что до этого людям, которые первоцвета в глаза не видели?
— А где он остановился, вы не знаете?
— По-моему, в «Вавилонском дворце». Но рабочее помещение в городе, поближе к музею. «Масличная ветвь», дурацкое название. Одни девицы в джинсах, в очках и с немытой шеей.
— Я немного знакома с его секретарем, — небрежно заметила Виктория.
72
«Алиса в Стране Чудес» — повесть-сказка английского писателя, математика Льюиса Кэррола (1832–1898), в которой даны юмористические картины нравов английского общества конца XIX века.
73
Почтенный — титулование представителей наследственных английских дворян — пэров, которое ставится перед именем.
74
Вордсворт Уильям (1770 1850) английский поэт-романтик, представитель так называемой «Озерной школы», приблизил поэтический язык к разговорной речи.