— Мой зять заберет отсюда тело, а тот молодой человек, который притворялся пьяным, утром потихоньку скроется, да?
— Да, что-нибудь в таком духе.
— И трупа в гостинице не будет? И не будет беспокойства и неприятностей у милой мисс Джонс? Я нахожу, друг мой, что ваш план очень хорош.
— Прекрасно. Тогда позаботьтесь, чтобы путь был свободен, и я перенесу тело к себе. Ваши слуги имеют обыкновение сновать по коридорам ночи напролет. Ступайте к себе и закатите им страшный разнос. Разгоните всех по неотложному хозяйственному делу.
Маркус кивнул и вышел.
— Вы девушка сильная, — сказал Дэйкин Виктории. — Помогите мне перенести его. Справитесь?
Виктория молча кивнула. Взявшись за плечи и за ноги, они подняли безжизненное тело, перенесли напротив через пустой коридор (из отдаления слышался негодующий голос Маркуса) и положили на кровать Дэйкина.
Дэйкин сказал:
— Ножницы у вас есть? Вырежьте окровавленный кусок из одеяла. До матраса, я думаю, не просочилось. Почти все впиталось в гимнастерку. Примерно через час я к вам зайду. Да, погодите минуту, вот, сделайте глоток из моей фляжки.
Виктория подчинилась.
— Молодчина, — сказал Дэйкин. — Ступайте теперь к себе. Свет погасите. Я приду, как сказал, через час.
— И объясните мне, что все это значит?
Он посмотрел на нее как-то по-особенному и ничего не ответил.
Глава 14
Виктория лежала в кровати, погасив свет, и вслушивалась в темноту. До нее донесся шум пьяного препирательства, чей-то голос громко произнес: «Вот, старина, надумал повидаться. А этот тип внизу не пускает». Потом какие-то звонки. Новые голоса, беготня. После этого наступила относительная тишина, только у кого-то в номере играла пластинка арабской музыки. Наконец, когда Виктории уже казалось, что прошло много часов, раздался шорох открывающейся двери. Виктория села в кровати и включила лампу на тумбочке.
— Правильно, — одобрил ее Дэйкин.
Он придвинул кресло и сел, внимательно глядя на нее, как врач, обдумывающий диагноз.
— Расскажите мне все, — потребовала Виктория.
— Может быть, сначала вы мне расскажете о себе, — предложил Дэйкин. — Что вы здесь делаете? С какой целью приехали в Багдад?
То ли повлияло недавно пережитое, или же все дело было в Дэйкине (как считала впоследствии сама Виктория), но только, вопреки своему обыкновению, она не стала пускаться во все тяжкие и врать невесть что, а просто и честно рассказала, как было дело. И про знакомство с Эдвардом, и про свое решение во что бы то ни стало попасть в Багдад, и про чудесное явление миссис Гамильтон Клиппс, и про свое теперешнее безденежье.
— Понятно, — произнес Дэйкин, когда она закончила.
И, помолчав, сказал:
— Я бы, наверно, не стал вас втягивать в эти дела. Хотя не знаю. Но вышло так, что вы все равно уже втянуты, независимо от того, хочу я этого или нет. А раз уж так, вы могли бы поработать на меня.
— У вас есть для меня работа? — Виктория приподнялась, щеки у нее заполыхали от предвкушения чего-то приятного.
— Возможно. Но в другом роде, чем вы думаете. Эта работа, Виктория, очень серьезная. И опасная.
— Это ничего, — жизнерадостно отмахнулась Виктория. И тут же в душу к ней закралось сомнение: — Но не бесчестная? Потому что, конечно, я ужасная врунья, это правда, но ничего бесчестного мне делать не хочется.
Дэйкин слегка усмехнулся.
— Как ни странно, но вы подходите для этой работы именно из-за своего умения лгать убедительно и без запинки. И не беспокойтесь, она не бесчестная. Наоборот, я приглашаю вас выступить на стороне закона и порядка. Я сейчас попробую вам объяснить в самых общих чертах, в чем тут дело, чтобы вы имели ясное представление о том, в чем вам предстоит участвовать и против чего идет борьба. На мой взгляд, вы девушка вполне толковая, но вряд ли задумывались о мировой политике, и это не важно, ибо, как мудро заметил принц Гамлет, «сами по себе вещи не бывают хорошими или дурными, а только в нашей оценке»[84].
— Я знаю, все говорят, что скоро будет еще одна война, — высказалась Виктория.