Виктория вовсе не считала зазорным знакомиться с молодыми людьми в общественных местах. Как большой знаток человеческой природы, она не сомневалась, что легко даст своевременный отпор любой наглости с их стороны.
Так что она открыто улыбнулась, и херувим сразу отреагировал, словно марионетка, которую дернули за веревочку.
— Привет, — сказал он. — Славный здесь уголок. Ты часто сюда приходишь?
— Почти каждый день.
— А я вот в первый раз, надо же. Это весь твой обед был — два сандвича?
— Да.
— По-моему, ты мало ешь. Я бы с такой кормежки умер от голода. Пошли поедим сосисок в закусочной на Тоттенхэм-Корт-роуд?
— Нет, спасибо. Я уже наелась. Сейчас больше не влезет.
Она втайне ожидала, что он скажет: «Тогда в другой раз». Но он не сказал. Только вздохнул. А потом представился:
— Меня Эдвард зовут. А тебя?
— Виктория.
— Твои предки назвали тебя в честь железнодорожного вокзала?[13]
— Виктория — это не только вокзал, — возразила образованная мисс Джонс. — Есть еще и королева Виктория[14].
— Д-да, верно. А фамилия?
— Джонс.
— Виктория Джонс, — повторил Эдвард, как бы пробуя на язык. И покачал головой: — Не сочетается.
— Правильно, — горячо подхватила Виктория. — Если бы, например, я была Дженни, получилось бы хорошо: Дженни Джонс. А для Виктории фамилия нужна пошикарнее. Скажем, Виктория Сэквилл-Уэст. В таком роде. Чтобы подольше во рту подержать.
— Можно подставить что-нибудь перед «Джонс», — с пониманием посоветовал Эдвард.
— Бедфорд-Джонс.
— Кэрисбрук-Джонс.
— Сент-Клер-Джонс.
— Лонсдейл-Джонс.
Но тут этой приятной игре пришел конец, потому что Эдвард взглянул на часы и ужаснулся:
— Черт!.. Я должен мчаться к хозяину, чтоб ему!.. А ты?
— Я безработная. Меня сегодня утром уволили.
— Вот тебе раз. Очень жаль! — искренне огорчился Эдвард.
— Можешь меня не жалеть, я, например, нисколько не жалею. Во-первых, я запросто устроюсь на другую работу. А во-вторых, это вышло очень забавно.
И Виктория, еще дольше задержав опаздывавшего Эдварда, с блеском воспроизвела перед ним всю давешнюю сцену, включая свою пародию на миссис Гринхольц, чем привела его в полнейший восторг.
— Ну, Виктория, ты просто чудо, — сказал он. — Тебе бы в театре выступать.
Виктория приняла заслуженную похвалу с улыбкой и напомнила Эдварду, что ему надо бежать со всех ног, иначе он тоже окажется без работы.
— Точно. А мне-то устроиться снова будет потруднее, чем тебе. Хорошо тому, кто стенографирует и печатает на машинке, — с завистью заключил Эдвард.
— Ну, честно сказать, я стенографирую и печатаю довольно неважно, — призналась Виктория. — Но сейчас даже самая никудышная машинистка легко найдет работу — на худой конец в сфере образования или общественного призрения, они там много платить не могут, вот и нанимают таких, как я. Мне больше нравится работа научная. Разные там ученые термины и фамилии, они такие заковыристые, их все равно никто не знает как правильно писать, поэтому не так стыдно, если сделаешь ошибку. А ты где работаешь? Ты демобилизованный? Из авиации, да?
— Угадала.
— Военный летчик?
— Опять угадала. О нас, конечно, заботятся, работу подыскивают, и всякое такое, да только мы ведь не очень башковитая публика, нас не за то в пилоты зачисляли, верно? Определили меня в учреждение, а там бумажки, цифирь разная, ну, я и не выдержал, запросил пардону. Бестолковое какое-то занятие. Но все равно неприятно сознавать, что ты плохой работник.
Виктория понимающе кивнула. А Эдвард с горечью продолжал:
— Вот и остался не у дел. Выпал из обоймы. На войне-то хорошо было, там знаешь, чего от тебя требует солдатский долг, — я, например, медаль «За доблесть в авиации» заработал, — а вот теперь… похоже, надо ставить на себе крест.
— По должно же быть что-то…
Виктория не договорила. У нее не нашлось слов, чтобы выразить горячее убеждение в том, что талантам, которые увенчаны медалью «За доблесть в авиации», должно найтись применение и в мирном 1950 году.
13
Виктория — большой лондонский вокзал, соединяет столицу с портами на южном побережье Англии.
14
Королева Виктория (1819–1901) — королева Великобритании с 1837 года, последняя из Ганноверской династии.