Он тогда и мне помог, а я, дурак, не заметил. Горькими слезами ревел. Потом, конечно, когда благодарил. Да поздно было спасибами швыряться. Вот бывают люди – что сорняк растут. Не пьянка, ни болезни, даже аварии по колено, и ему хоть бы что. А если что станет, то и не жалко. Кто заметит, кроме матери? А есть люди – ты смотришь и думаешь, что им наверное, таким, жить больно. Нельзя так ощущать. Когда очень тепло это ожоги, а слишком холодно – и ампутация. Вот и там видно слишком. А он мог.
Стояли мы тогда, апельсины выбирали. Я смотрю, он что-то мнется. А просто денег не было. За счастье, знаешь ли, денег не платят. Те, кому он помогал, не знали. Зачем знать, откуда тебе пришло? На крайняк Бога благодарить, или просто радоваться. Может, и правильно так. Хорошо, если не подвоха ждать. Что нам в ее даре превращать верблюжью колючку? А для него она была другой и особенной. Вот только чем больше мы отдаем, тем ранимее сами. Ей тоже счастья перепало. Возможно, больше всех. Какой дурак его мерить будет?
– Так что с другом-то стряслось? – не выдержал Олег.
– А что, то же, что и со всеми бывает. Не ото всюду люди возвращаются. Был у него толи брат, толи сестра. В беду попал. А что для него чужая беда? Он свои то не видел, и полез. Мог бы меня попросить. – Виктор вздохнул и закончил, – В общем, пока ты в мире зачем-то нужен, ты будешь жить.
– Не понимаю. Получается, можно рисковать сколь угодно, если от тебя есть польза?
– Нет, просто не все нужны, от кого польза. К тому же, если ты себе не нужен… – Виктор помрачнел. – Зря ты пристал с расспросами. – его голос был абсолютно трезв. – Ставь кофе, пора говорить о деле.
Глава про то, как они были у Виктора и последующая отсутствует
Глава 14
Песчаный пляж должен был привести к старому дому. Дорога вилась, то и дело плутая среди валунов и бетонных укреплений. Виктор достал сигарету и закурил.
– Ну что ж, теперь ты знаешь, что это здесь. Ты чувствуешь.
Олег действительно чувствовал.
– Расклад такой. Я немного больше теперь знаю. Есть предание о красках мира. Это миф, одна из легенд. Но благодаря ряду стечений обстоятельств, сказка перестает таковой быть. По преданию они достанутся человеку, который изменит мир. Должно быть чистое творчество. В противном случае то, что копировалось, исчезнет за неделю. Столько ведь времени нужно для творения. В то же время именно столько нужно для того, чтобы сотворенное стало настоящим. Краска легко растворяется в вине или спирте. Поэтому, пока не пришла неделя, все так называемые картины легко смыть с белу свету, – Виктор сделал паузу, глядя насколько воспринимается информация. Олег пока что не спрашивал себя – верит он, или нет. Он ждал, что дальше.
– Рита вычислила это событие. Она уже тогда знала, что краски есть. Мало ли от кого, возможно, подруга имела место. Вот только теперь мы подходим к главному. Есть человек, которого создали по образу и подобию уже живущего. Хочешь верь, хочешь не верь. А теперь вспомни, к кому мы приходили в больницу.
Олега стал прошибать пот. В висках гудело. Та девочка, что хотела напоить его водой. Она так похожа на Машу. И тот парень, он обращался с ней, как с ребенком. Она не помнила, и не знала.
– Короче, расклад такой. В мире останется только одна. Другая умрет. Тот, кто ее создавал, возомнил себя Богом, только слабоватый из него Господь. Нельзя было никого копировать.. Цельность мира нарушается, и события иду слишком опасно.
– Что же от меня нужно? Какое я должен принять решение? – Олег спрашивал, уже понимая, что от него хотят.
– Ты ее решишь. Или не решишь, – добавил Виктор, – Только недеяние – это тоже поступок, и не всегда он добродетель. Та, что лежит в больнице, ни в чем не виновата, так же, как и эта. Но та настоящая. Ты с ней, кажется, дружил. У нас катастрофически не хватает времени. Если она умрет, мы будем в этом виновны. Спросишь – почему? Знание такая штука, оно обязывает.
Олег шел молча. И как, простите, я должен это сделать? В это верится с трудом, но даже если и так. Нужно убить одну, которая и не узнает, за что с ней так. Убить невинную, для того, чтобы жила та, которую он знал. Олег вспомнил Машу. Да, она классная. Мы ее спасаем. Но получается слишком жестоко.
– Почему я должен решать, кому из них жить? – спросил Олег.
– Так ты вернешь ту, которую любишь. Она это начала, и теперь, если не помешать ходу событий, все изменится очень сильно. Помнишь, ты спрашивал про своего приятеля?