Их повозки заполонили весь подъезд, не позволяя проехать к конюшням. Спешившись Дея, повела Дорену под уздцы.
— Что здесь сегодня за мероприятие? — поинтересовалась она у пожилого конюха, что недавно читал ей нравоучения.
— По вашу душу, Госпожа, гости прибыли, — отвечал он, лузгая семечки, — официальности требуют.
— Почему не прибыли ко мне? — удивилась девушка, — зачем осаждать замок, да еще по ночам?
— Может, потому что они вас пока не признают, — предположил конюх, — вот и досаждают властьимущего. Хотят у него справедливости добиться.
— Глупо, — Дея пожала плечами, — справедливости одной на всех не бывает. Да и в этом деле он им не поможет.
— А вы?
— А я не стану тратить на них свое время.
— Вас не интересует тот факт, что они оспаривают ваши права?
— Нет.
Конюх пристально посмотрел на Дею как-то по-новому с любопытством.
— Многие из тех, кто выступает против Вашей милости, пытались занять то место, которое вам так легко, по их мнению досталось. И они очень серьезно настроены. Это вас не пугает?
— Явись они со своими претензиями ко мне, то сэкономили бы кучу времени как своего, так и Верховного Хранителя. Но, судя по их поведению, они больше любят создавать видимость работы и словоблудить в шикарных залах, нежели докапываться до правды и заниматься своими прямыми обязанностями. Я не нуждаюсь в их признании. А оспорить мои права, ни у одного из них силы не хватит.
— Вы изменились с нашей последней встречи, Госпожа. В вас появилась жесткость и еще злость. Не думаю, что вы в серьез осерчали на Хранителей, ту что-то другое, но это уже не мое дело. Важно лишь то, что злость для вас — хороший стимул стать кем-то большим.
Дея смерила старика высокомерным взглядом и, протянув ему поводья, шепнула.
— Не уверена, что злость — хороший стимул.
— Как знать… Если вы научитесь обращать слабость в силу, это может сыграть вам на руку. Я верю в вас, Госпожа, — прокричал ей в след конюх, — теперь я вижу, что Синий лес не ошибся в выборе.
Дея улыбнулась. Это было началом. Ей не нужно было признание других Хранителей, рано или поздно они сами все увидят. Ей нужны были простые люди — крестьяне и горожане, что ходят в лес за его многочисленными дарами, путники, что могли бы найти ночлег в ее лесу и молодые юноши, которые пленялись бы красотой Озерных дев. Она хотела, чтобы лес жил и процветал как раньше, приносил пользу Багорту, а не являлся местом, что упоминают в детских страшилках.
Не желая попадаться Хранителям на глаза, Дея прошла кружным путем до заветного гобелена в витражном коридоре. Отодвинув его, она постучала. Ей открыли почти сразу. Войдя внутрь, она приятно удивилась тому, что Влад выглядел вполне здоровым и сидел на кровати одетый. В руках он вертел что-то маленькое и блестящее.
— Это твоя работа? — спросил он как всегда без приветствия.
И тут Дея разглядела предмет в его руках — металлический шприц со стеклянной колбой, кубов на пять. Такими пользовались там, откуда она прибыла, пока не изобрели пластик.
— Нет, это работа мастеров Мрамгора и очень хорошая работа, — дала она свою оценку, беря в руки инструмент. — Не ожидала, что они так быстро справятся.
— Этот прибор сделали по тем чертежам, что ты вчера нарисовала? — снова спросил Влад, продолжая полировать ее своим взглядом.
— Да.
Он покивал головой, как бы соглашаясь со своими мыслями, затем положил шприц на тумбочку, а сам встал и потянулся к накидке.
— Подожди меня снаружи, — обратился он уже к Родмиле, и та покорно выполнила его просьбу, скрываясь за дверью.
— Ты уходишь? — удивилась Дея.
— Да.
— Не можешь усидеть на месте, чтобы долечиться?
— Я привык всегда быть в пути, — ответил он пространно.
— Куда же ты держишь путь на этот раз? — не смогла не спросить Дея.
— Туда же куда и все прочие — на тот свет. Хотя в моем случае это скорее тьма.
— Твое декадентское настроение наводит меня на мысль, что ты скоро снова окажешься в этой комнате.
— Нет, этого я делать не стану. Какое-то время, — добавил он, слегка улыбнувшись одними губами.
— Что именно — принимать по двадцать капель за раз или же попадаться в заботливые руки, пытающиеся оттянуть твой уход во тьму?
Он ухмыльнулся и заговорил совсем о другом.
— Поговаривают, что ты вошла в свои права, Госпожа? — спросил он, подходя к ней близко-близко. — Не позволяй никому навесить на тебя ярлык добродетели. Люди скорее станут превозносить забулдыгу, сумевшего бросить пить, нежели простят разочаровавшего их кумира. Герои должны быть непогрешимы. Помни об этом, иначе впадешь в немилость, — добавил он, направляясь к дверям.