«Действительно почему? – думала Дея. – Почему же он это делал? Он – величайший ум, гений можно сказать и столь низменная слабость». И все же это была его слабость и Дея не могла относиться к ней однозначно.
По прибытии в лес она обошла те места, где еще не бывала – окраины близ гранитного пласта. Там лес был в менее плачевном состоянии и все же многие ручейки пересохли, а ветви деревьев сходились так плотно, что зайти в лес с этой стороны было почти невозможно. Даже солнечному свету пробиваться сквозь лиственную шапку было сложно, поэтому деревья начинали медленно увядать. Хилые ели растопырили во все стороны свои тонкие иссохшие ветки, словно шипы.
«Что же я должна предпринять, чтобы лес позволил хотя бы солнцу проникнуть в его пределы?» – размышляла Дея, только теперь понимая, что она должна не только людей убедить в том, что с ее приходом лес станет безопасным, но и сам лес уверить, что в ее присутствии никто не осмелиться навредить ему. Но как это сделать она пока не знала, все ее мысли были заняты проклятым Ведом.
Как бы отвратителен он не был, а покидать больного она все же не хотела, но ей нужно было вернуться сюда на день, ведь эту, а быть может и следующую ночь, она проведет в замке, и что-то подсказывало Деи, что это будет не лучшая ночь в ее жизни. Ей предстояло узнать другого Влада. Она уже поняла, что он заносчивый, самоуверенный и при этом невероятно тонкий и даже романтичный, но, что он может быть настолько чудовищным она и не подозревала. Хотя сейчас, теневая сторона его души пугала девушку не так, как несколько часов назад. В конце концов, в этом был весь Влад – ироничный, противоречивый Вед. И эта его ирония позволяла ему смело сопоставлять и уравнивать возвышенное и низменное, трагическое и комичное, реальное и эфемерное. Он походил для нее на сказочного принца, которого необходимо извлечь из стеклянного кокона. Но она подозревала, что в этой сказке нет никаких гарантий, что он снова в него не попадет.
Угнетаемая этим мыслями она пораньше вернулась в замок, чтобы поспать в теплой постели перед своей ночной вахтой. Не прошло и трех часов как она завернулась в мягкое одеяло, и ее разбудил стук в дверь – пришла Родмила.
– Проходи, – сонно пробормотала Дея, – я сейчас оденусь.
Веда зашла и села на диван в каминной, а Дея ушла одеваться в спальню. Когда девушка вышла, Родмила смерила ее презрительным взглядом.
– Чем я тебе не угодила? – спросила Дея холодно. – Ты на меня так смотришь, будто я у тебя кусок пирога отхватила?
– Кусок пирога?! – с возмущением вопрошала Родмила. – Да ты у меня кое-что посущественней украсть пытаешься!
Дея ошарашено посмотрела на раскрасневшуюся Ведунью и только теперь поняла, что она была Владу не просто другом.
– Ты думала, он увлекся тобой? – продолжала Родмила. – Может оно и так. Но знай, никто не задерживался подле него дольше недели. А сколько таких птичек как ты всего было, уже и не упомнишь. Он и имен то их не запоминал, просто звал всех пташками, чтобы не путаться.
– Значит, он никогда не был один, – констатировала Дея, чувствуя, как из нее стремительно вытекают жизненные силы.
– Он всегда один, – с поразительной болью произнесла Родмила. – Никто не в силах заполнить пустоту в его сердце.
– Даже ты? – спросила Дея с ноткой сарказма в голосе. – Ведь твоя неделя уже истекла, а ты все еще при нем.
– Моя неделя растянулась на три года, – с чувством превосходства ответила Родмила и усмехнулась, посмотрев на соперницу.
– И как же тебе удалось не наскучит ему? – с издевкой спросила Дея. – Может, ты все же знаешь, чем наполнить его пустое сердце?
Настроение Родмилы поразительно быстро менялось. Она уже не казалась такой уверенной и озлобленной как минуту назад. Уставившись куда-то вдаль, она заговорила:
– Иногда мне кажется, что вакуум не в его сердце, а там, где оно должно быть. Поверь, его неспроста назвали «мраморным».
– И все же, ты сумела задержаться подле него дольше других.
– Просто я никогда и ничего от него не требовала, – продолжала говорить Родмила не с Деей, а сама с собой, – я благодарно принимала столько внимания, сколько он мог мне дать.
– Внимания? – изумилась Дея, – не любви?
– Я не дурочка, – Ведунья, наконец, посмотрела на соперницу в упор, – и тебе советую не обольщаться. Любить, по крайне, мере как прочие, Влад не умеет. Он может быть галантен, внимателен и даже ласков, но не путай это с любовью. Ты всего лишь его маленькое увлечение, но это скоро пройдет, и он снова станет моим.