Дею мучила эта неразрешенность и в то же время, она не могла найти в себе сил спросить его, что же произошло в то утро. Не то чтобы ей этого не позволяла гордость, скорее опасение услышать правду. Так заточенная в границах собственных страхов она и сидела в своем лесу безвылазно, Вайес и Ян оставались ее единственной связью с миром людей. Их устраивало то, что Дея практически не покидала пределов леса, потому что Вед наложивший на нее заклятье, все еще был не найден. Все торе приходили к выводу, что Ихаиль обвел их вокруг пальца, просто желая беспрепятственно сбежать. Вайес говорил, что он человек скрытный и непредсказуемый, да и попробуй разбери, что у этих Ведов на уме, особенно у тех, что остались в Лонгвине.
Ян привозил подруге книги из библиотеки, и она потихоньку знакомилась с необъяснимым и загадочным миром, в котором ей предстояло жить долгую жизнь Хранителя. Из трактата о Ведах, неохотно доставленным Яном Дея узнала, что они живут еще дольше Хранителей и разозлилась на друга за то, что он не сказал ей об этом раньше.
– Можно подумать, что Влад вызвал бы у тебя отвращение, узнай ты, что он вдвое старше тебя, – сказал ей тогда Ян, и Дея поняла, что на самом деле ничего не изменилось. Ян по-прежнему ревнует ее не смотря на то, что они с Владом уже давно не видятся.
В своих стараниях отодвинуть подальше момент возможной встречи с Ведом, Дея дотянула до последнего предела. Как-то проходя тайными подземными тропами, она услышал разговор грибников о предстоящем празднике.
– Как думаешь, устроит новая Хранительница, праздник для своих русалочек? – спрашивал один, судя по голосу совсем юный.
– Это вряд ли? – отвечал ему кто-то постарше, – поговаривают она того… Это… Ну, с приветом что ль.
– Сам ты с приветом! – встрял в разговор третий. – Она, до того как в лесу обжиться, в замке комнаты занимала. Станут там сумасшедших разве держать?
– Верно, говоришь, – поддержал молодой, – к тому ж слыхал я, что это та самая краля, которая с Яном Сагортом на турнире была. Я видал ее хоть и издали. Страсть как хороша. Волосы – огонь, а кожа, кожа будто жемчуг, что на дне ее озера лежит и голос, – протянул юноша мечтательно.
– Что голос? – передразнил его старший.
– А то! Поет она, говорят вечерами с русалками своими, и все звери тогда собираются и слушают, наслушаться не могут.
– Ага, а серебристая лань ей подпевает.
– Ты это, ты про лань трепать не моги! Про новый закон слыхал?
– Тфу ты, Етишкина жизнь! – перепугался старший, сообразив, что лишнего сболтнул. – Сурова Госпожа, нечего сказать. Не будет вам праздника.
– Это почему же?
– Да потому, что если бы она того хотела, уже б давно на люди показалась, позвала.
«Прав был мужик, ох как прав», – думала Дея сидя тем же вечером у озера.
На следующее утро она позвала самую зрелую лань и попросила ее о сопровождении.
«Я понимаю, что о многом прошу тебя, – мысленно разговаривала она с нею, – но я уверена, после принятия нового закона, никто не посмеет на тебя даже глаз без моего разрешения поднять».
Лань не роптала, толи была абсолютно уверена в своей Госпоже, толи не смела отказать в просьбе.
Страшно боясь за свое лесное сокровище, Дея все же взяла ее с собой. В конце концов, Влад выставил на уцелевших зверей защиту, которая все еще действовала, а жители должны увидеть, что не только она, но и лесные обитатели благосклонны к ним, подбадривала себя лесная Хранительница.
Добравшись до городских стен, она оставила свою кобылку постись на полях, а сама в сопровождении прекрасной, тонконогой спутницы вошла в город.
Они шли молча и степенно, позволяя горожанам бросать на себя восхищенные взгляды, поэтому когда Дея подходила к улице Золотников, что недалеко от площади слух о том, что в Мрамгор пожаловала сама Белая Госпожа, да не одна, а со своей легендарной ланью, разошелся по всему городу.
Дея шла окружными путями – по узким и грязным улочкам, светлым и помпезным проспектам, мрачным переулкам и рабочим кварталам, пока не вышла на центральную площадь Мрамгора. Встав в самом центре, она стала ждать, пока ее не окружит толпа зевак. Произошло это довольно быстро и тогда Дея начала свое обращение к народу.