Он встал и понуро склонив голову, побрел вдоль ручья.
– Влад, – позвала она, – дорога здесь.
– Да, – согласился он, возвращаясь с абсолютно потерянным видом.
Дея же подошла к животным и погладила каждую из них.
– Не сердитесь, – проговорила она на прощанье, – просто это все так неожиданно и… – Она не знала, что ее побудило, но она поцеловала самую крупную из них в лоб и прошептала, – я вернусь, обещаю.
Ветви снова расступились, давая возможность пройти вперед, и уже скоро парочка вернулась к подножью скалки.
Обратно они следовали тем же путем. Влад по-прежнему молчал, погруженный в свои невеселые мысли, об их трагичности Дея могла судить по складочки у переносицы и скорбном изгибе губ. Она даже не догадывалась, что могло его так опечалить или встревожить, но видеть его таким удрученным было невыносимо.
– Влад, – обратилась она к нему осторожно, – что стряслось?
– Ничего, красавица, ничего, – он остановился и обернулся, натянув улыбку. – Обещаю, что когда мы увидимся в следующий раз, я буду не так мрачен.
Он взял ее лицо в ладони и приподнял, так же, как недавно это делал Ян, только нежнее. Дея почувствовала, как предательская дрожь в коленях возвращается и подумала, что вот сейчас он сделает то, чего она так ждет. Но нет, он только смотрел трогательно и печально, улыбаясь одними губам.
– А у нас будет еще одна встреча? – спросила она с надеждой.
– Если ты этого захочешь, – ответил он. – Как ты относишься к прогулке по достопримечательностям замка.
– Я неплохо их изучила, – сказала она, посмеиваясь, – ведь я в нем живу, забыл?
– Держу пари, я знаю его не хуже тех, кто в нем живет, а может и лучше. Мне известно местоположение таких коридорчиков и дверей, о которых почти никто и не слыхал.
– Звучит интригующе.
– Отлично, тогда на будущей неделе, скажем в пятый день, я зайду за тобой часов в семь утра.
– Так рано?
– Я бы не хотел, чтобы за нами кто-нибудь увязался и наябедничал Вайесу, что мы ходим по запрещенному крылу.
– А мы пойдем в запрещенное крыло?
– А ты думала, о нем просто так почти никто не знает?
Они уже вышли из лесу и Влад, пристроив сумку с травами к седлу, усадил Дею, а затем и сам оседлал своего великолепного жеребца.
«Интересно все его питомцы одинаковой масти», – размышляла Дея, вспоминая Пса и воронов. Но эта мысль, покинула ее голову, когда Вед снова обвил свой торс ее руками. Его невозможный, одурманивающий запах вновь растворял ее сознание, и она просто наслаждалась им и возможностью быть настолько близко.
Хоть поездка и не была быстрой, Деи времени проведенного близ Влада оказалось мало. Ей думалось, что даже если бы они не расставались вовсе, ей и тогда было бы его не достаточно. Ее поражало как стремительно и безжалостно, он завладевал ее чувствами и мыслями. Он был в каждой прожитой минуте, в самом воздухе, всюду. Но вот конь остановился у ворот замкового сада, и Влад, поколебавшись, расцепил Деины руки (она бы, наверное, так и просидела целую вечность, обнимая его). Он слез с лошади и помог Деи спуститься.
– До скорой встречи, моя красавица, – проговорил он, улыбаясь, опять одними губами, взгляд по-прежнему был мрачным.
– Да, – прошелестела Дея, – до скорой встречи.
Влад поцеловал ее руку и открыл ворота, пропуская ее внутрь. Сделав несколько шагов, она обернулась, чтобы взглянуть на удаляющуюся фигуру, но Веда уже и след простыл.
Глава 22
Старый знакомый.
Дни поплыли медленно, натужно, со скрипом. Казалось, в самом механизме времявращения произошел какой-то сбой – минуты то скакали, словно загнанные лошади, то тащились как гусеницы, а бывало, что и шли в обратном направлении.
Дея слонялась по замку и саду, пытаясь занять себя делом, но все выходило из рук вон плохо. Она периодически ловила себя на том, что замирает, превращаясь в нечто иное, не то, что она есть – в дерево или камень, или даже в огромный айсберг, во что-то такое, что на поверхности видно лишь на половину, а все остальное – сокрытое, уходило куда-то вглубь, в неведомое. Вот эта-то неведомая, сокрытая сторона ее и интересовала. Но глубина ее была нескончаемой, и чем основательнее Дея погружалась в пучины собственных ощущений, тем запутанней и сложнее они грезились ей. Но потом наступал момент, когда все вдруг выглядело чрезвычайно просто и ясно, и она дивилась тому, что раньше эта очевидность была сокрыта от нее.
Однако, стоило ей отыскать ключик к одной дверцы, за которой скрывалась совершенная истина, она натыкалась на следующую, за которой эта истина опровергалась. И эта анфилада откровений была бесконечной, и чем больше прозрений обрушивалось на несчастную девушку, тем запутанней и непонятней ей казалось все то, что происходит с ней самой и вокруг нее.