– Разжечь камин? – спросил он, усаживая ее на диван.
– Нет мне не холодно, – устало проговорила Дея.
– У тебя жар? – спросил Ян и поцеловал ее лоб.
– Нет у меня никакого жара! – раздраженно бросила она, отстраняясь.
Ян сконфужено отодвинулся.
– Может, я все-таки схожу к лекарю сам и попрошу для тебя каких-нибудь капель, успокоительных, например. Я думаю у тебя просто нервное переутомление.
– Да, ты прав, пожалуй, я перенервничала, – согласилась девушка. – Но ты все равно не ходи к Горию. Не хочу, чтобы они знали, как я это переживаю.
– Хорошо, – сдался Ян и налил ей из кувшина горячего молока.
Дея есть не хотела, она вообще не понимала, как в таком состоянии можно думать о еде. Но если она не притронется к завтраку, Ян так и будет сидеть над душей, а ей хотелось поскорей остаться наедине со своими страстями. Она отпила молока и даже осилила половину рогалика, а потом, почувствовав невероятную усталость, опрокинулась на подушки и закрыла глаза.
– Дея, – чуть слышно позвал Ян.
– А?
– У тебя слабость, надо бы в постель, – проговорил он.
Она ничего не ответила, разочарование забирало последние силы, обесцвечивая радужные грезы первой влюбленности. Дея только почувствовала, что ее подняли с дивана и несут. Обхватив Яна за шею, она уткнулась лицом в его широкую, часто вздымающуюся грудь и ее охватило безволие. Она престала понимать, что происходит, сознанием ее уже завладевали сонные грезы.
Ян тем временем донес ее до кровати и, не выпуская из рук, уселся на самый ее краешек, видя, как Дея все больше и больше погружается в забытье. Взгляд ее становился бессмысленно-блуждающим, а голова запрокидывалась, не желала слушаться.
Ян прижал ее к своей груди и ей вдруг почудилось, что она никакой не Хранитель, а маленькая, хрупкая девочка из интерната, которую утешает ее верный друг. И тут, словно щелкнул какой-то переключатель, Деи сделалось так хорошо и уютно в этих родных и сильных руках, всегда готовых поддержать ее, на этой груди, в которой билось отзывчивое и любящее сердце.
Когда она находилась рядом с Яном – это было естественно и легко, не так как с Владом. В объятиях друга Дея чувствовала себя защищенной. Стоило же Веду прикоснуться к ней и она превращалась в таящее мороженное. Он волновал ее, и это волнение было чем-то новым для Деи, порой даже невыносимым.
Эту разницу между ними она сейчас ощущала очень остро, возможно, от того, что касания Яна были осторожными, трепетными, убаюкивающими. Позабыв о чувствах друга, Дея обхватила его обеими руками и прижалась всем телом. Она чувствовала себя малышкой, на руках у десятилетнего друга, который баюкал ее, когда она просыпалась от кошмаров.
Ян понял эти объятия иначе.
– Дея, – тихонько позвал он ее. – Дея…
Словно во сне она повернула к нему раскрасневшееся лицо, и тут произошло нечто такое, что заставило ее оцепенеть. Ян склонился к ее приоткрытым губам и поцеловал. Робко и неуклюже, но так неожиданно, что Дея замерла. Расценив замешательство подруги, как согласие, Ян сжал ее с новой силой и, запуская пальцы в волосы, впился с какой-то горячечной неистовостью, будто хотел вобрать в себя ее всю.
Вожделение, с которым он брал то, чего так давно хотел, вывело Дею из сонных грез. С силой она оттолкнула его на кровать, а сама вскочила на ноги и принялась бегать по комнате, заламывая руки.
– Что же это? – бормотала она. – Мы же… Я же… Это же…
Раскрасневшейся Ян поднялся с кровати и попытался усмирить бьющуюся в истерике подругу. Но она лишь уворачивалась, продолжая бегать по комнате и бормотать, что-то бессвязное. Тогда он просто грубо схватил ее и уложил в постель, накрыв одеялом.
– Ладно, – прохрипел он, жуя нижнюю губу, – я посижу в соседней комнате, на случай если понадоблюсь.
– Нет, Ян, – выпалила Дея, садясь на кровати, – я бы хотела побыть одна, – промямлила она извиняющимся тоном. – Прости я… Я… Прости.
Ян покивал головой, словно болванчик и с надеждой спросил:
– Увидимся?
– Конечно? – поспешила она заверить его.
Когда за ним закралась дверь, Дея упала лицом в подушки и все-таки разрыдалась.
Она, наконец, поняла, а вернее, прочувствовала, что все к чему они привыкли с детства, теперь ощущается им иначе. И как бы она не старалась держать дверь, скрывающую чувства Яна запертой, ей пришлось в нее заглянуть. Сам Ян толкнул ее туда, принося удручающее понимание того, что как раньше уже точно никогда не будет, как бы им этого не хотелось.
Дея знала, что Ян человек горячий, но она никогда не примеряла на него амплуа любовника. И сейчас ей было вдвойне неловко, потому как понравилось то, что он сделал, и понравилось, как он это сделал; не спросясь, уверенно, будто был в праве. В нем чувствовалась такая сила в тот момент, что она поразилась, как вообще осмелилась противиться его желанию.