Забирали решительно все и кричали:
-- Мало. Давай... где спрятал?
И жестоко избивали.
У одного из квартирантов после двух налетов абсолютно нечего было взять.
Солдаты не верили ему.
Шарили, искали.
И, обозленные неудачей, дико крикнули:
-- Жид!
Зарубили его шашкой.
8
Струковцы
По Ярославской улице грабежи носили крайне ожесточенный характер Вымогательство денег и ценностей сопровождалось побоями и истязаниями.
Громили солдаты.
Громили офицеры.
Погромщики говорили с гордостью.
-- Мы струковцы.
Многих евреев, не имевших возможности откупиться, они увели в штаб Струка, перешедшего в это время со своими "молодцами", после погромной деятельности в уезде, на службу добрармии. Его приняли с распростертыми объятиями, простили все его погромные "грехи" с весьма большой поспешностью и охотою; он устраивал на Софийской площади парады своим войскам, а во время погрома, как рассказывали, он произносил на пристани зажигательные погромные речи на старую свою привычную тему:
-- Бей проклятых жидов и спасай Россию!
Судьба уведенных в штаб евреев неизвестна.
9
Убийство
В гостинице "Петроград",-- рассказывает очевидец,-- поместился штаб одной роты. В первый же день своего пребывания в гостинице, офицеры и солдаты штаба заня-
231
лись грабежом евреев-жильцов. Из номера в номер ходили грабители и обирали евреев, перед жильцами же христианами, если такие попадались, офицеры вежливо и галантно извинялись.
В одном номере жило семейство Каган.
Несколько военных ворвалось к ним.
-- Жиды?
-- Да... мы евреи.
Принялись грабить.
У жены Кагана отобрали драгоценности, бриллианты на очень крупную сумму.
Когда военные закончили свое дело и ушли, обезумевшая госпожа Каган подняла крик:
-- Помогите, помогите,-- звала несчастная, полагая, что есть еще на свете люди, которые могут помочь ей.
Она выбежала из своего номера в соседний и там, не помня себя от отчаяния, стала рыдать.
На крик ее прибежали вновь военные.
-- Замолчи, жидовка!
Но истерические вопли продолжались.
Тогда один из военных выстрелил в упор в несчастную женщину. Обливаясь кровью, тяжелораненая, она упала тут же, на полу, в чужом номере. Но, совершив это страшное дело, военные не ушли. Они стали обирать присутствующих.
От мужа несчастной женщины, лежавшей тут же в крови, они потребовали:
-- Снимай костюм!
Он покорно и поспешно снял.
-- Ботинки!
Снял и ботинки.
Тогда они принялись грабить раненую.
...Потом спокойно удалились...
Всю эту ночь метался по гостинице муж несчастной женщины в бесплодных поисках спасения. Истекая кровью, не получив помощи, госпожа Каган к утру скончалась.
10
На привязи
В пятницу 11-го октября утром, на Подоле, г-на Ш. обогнал на Александровской площади артиллерийский обоз. Ехавшие в хвосте обоза 3-е верховых, задержали его. Они приказали ему следовать за ними, и указать им дорогу в какую-то деревушку. Ш. объяснил им, что он беженец из Радомышля и Киев с его окрестностями ему почти незнаком.
232
В ответ его ударили нагайкой.
-- Иди вперед перед лошадью!
Ему пришлось подчиниться.
На Межигорской улице те же верховые задержали еще одного шедшего по улице еврея, пожилого, полного, прилично одетого, и приказали идти вместе с Ш.
Но тот категорически отказался.
-- Согласно распоряжению коменданта,-- сказал он,-- людей на улице задерживать нельзя ни для работы, ни для других военных надобностей.
-- Ладно,-- сказал один из всадников,-- я покажу тебе, жид, распоряжение.
Он слез с лошади.
Привязал руку еврея к нагайке.
Вскочил обратно на лошадь и потащил еврея за собою на привязи. Так проехал обоз несколько улиц, полных прохожими. И никто из попадавшихся военных не обратил внимания на странность этого шествия. На улице Нижний Вал таким же способом был задержан и следовал за обозом третий еврей.
Так гнали их по всему Подолу.
Этот обоз с привязанными к лошадям евреями ужасал многих прохожих, а иных это зрелище забавляло до хохота.
Лишь на самом конце Кирилловской улицы верховые были остановлены проезжавшим офицером.
Он распорядился немедленно освободить евреев.
На вопрос его:
-- Как ты смеешь задерживать и так поступать с людьми?
Один из солдат добродушно ответил:
-- Мы не здешние, дороги не знаем.
-- Так что же?
-- Да начальник обоза, который остался еще на несколько часов в городе, сказал: -- Задержите пару жидов, они вам укажут дорогу.
11
Миска с кровью
События в этом доме, на Кузнечной 59,-- рассказывает Гуревич,-- кажется превосходят все, что происходило в эти страшные дни в Киеве. По 10, по 20 человек чеченцев, по преимуществу из Волчанского отряда, несколько раз производили налеты на этот дом.
Грабили, вымогали, -- как водится.
233
Если сумма не удовлетворяла, утонченно пытали, били, истязали.
Сам Гуревич, оставшись без денег, без вещей, без белья, одежды и ботинок,-- боясь расправы в случае нового налета, выбежал из своей квартиры во двор.
Спрятался в клозет.
В квартирах, коридорах творилось нечто ужасное, до Гуревича доносились крики избиваемых людей, звериный вой грабителей-убийц, плач детей. Как потом выяснилось, в квартире, где проживал свидетель, творились кошмары.
Волчанцы грабили, ломали, рвали.
Смертно били -- у кого ничего не было.
Хозяина мучили.
-- Деньги, деньги!-- вопили озверело.
Рубили его шашками до тех пор, пока он в беспамятстве не свалился на пол в лужу своей крови.
Там жила девушка- курсистка.
Схватили ее, чтобы изнасиловать.
Насильник все пытался совершить насилие тут же -- возле валяющегося в крови хозяина. Завязавшаяся борьба, сопротивление жертвы, не давали ему возможности выполнить все с желательным для него эффектом.
Тогда он оттащил свою жертву в соседнюю комнату.
Ему на помощь пришли другие.
...и насилие было совершено на глазах у обезумевших квартирантов...
Сестра свидетеля была избита до беспамятства.
Избиты были и все оказавшиеся в квартире евреи: мужчины, женщины и дети. Над детьми издевались не менее, чем над взрослыми.
Все достигало слуха свидетеля.
Из всех квартир.
Стоны, крики, ругательства, выстрелы, вопли детей, звуки ударов,-- целый адский хаос звуков достигал его страшного убежища.
Каждую минуту он ждал, что его откроют.
Несколько раз уже пьяный от крови и вина солдат рвал дверь клозета, полагая, что там сидит кто-то из товарищей.
-- Отворяй, черт!..
И отборно ругался.
В промежутках между стонами раненых и избиваемых людей до свидетеля доносилась...
...песня...
Это офицер, стоявший во главе отряда, расхаживал по двору в сопровождении сестры милосердия и мирно беседовал с нею о Кавказе. Беседу он сопровождал пением
234
"Яблочка". Эта псенка -- самое страшное впечатление свидетеля...
Ее он не может забыть.
Он сходит он нее с ума, ночью она не дает ему спать, звенит в ночной тьме.
Когда стоны и крики стали стихать, оборвалась и песня офицера.