— Водки!
Совдеповский декор совершенно ничем меня не поразил. Таких питейных, по городу, сотни насчитывалось, еще в те времена, когда я работал в «Магнитке». Уж не знаю сколько сейчас, но, думаю, немногим меньше. Контингент подобрался соответствующий — синеносые мужчины лет под пятьдесят, заросшие щетиной, с сальными волосами и осоловевшим взглядом. Мое появление в их обиталище не произвело никакого впечатления. Всем, похоже, было параллельно на новенького.
— Водки? Это можно.
Бармен, если можно так сказать про стоящего напротив меня человека, достал из-под стойки графин с граненым стаканом и наполнив последний до краев, протянул вперед. Затем рядом положил батон со шпротиной и листиком петрушки сверху — аналог качественного бутерброда.
— За счет заведения. Новому клиенту.
Глянув куда-то сквозь меня немигающим взглядом, он улыбнулся, показав полностью сгнившие зубы и сел.
«Вот уж действительно довели страну».
Залпом опрокинув в себя горячительный напиток, я загасил бушевавшее внутри пламя бутербродом и на секунду расслабился, позволяя ушам впитывать разливающуюся информацию.
— Ты представляешь, я же… это… ик… только на балкон вышел, а они… того… из этой железной квадротарахтелки — вернитесь в запой немедленно!
— Да что там… меня на улице поймали. Хорошо водка спасла — сказал: «командир, трубы горят, срочно лекарство нужно»! Так… ик… пошел на уступки — проводил до дома — биометрию только списал.
— А что нам еще делать? — послышалось с дальнего угла. — Работать нельзя, подрабатывать тоже… ик… в парке гулять… да на улице просто дышать — и то нельзя!
— Столько лет пить не каждый выдержит…
— Были бы еще деньги…
— Я тут подсчитал… правительство сто шестнадцать раз обращалось к нации о продлении режима самоизоляции… Давай еще по маленькой!
— Карантин… в гробу я его видал…правительство сидит в особняках и виллах, а тут на кусок хлеба не наскребешь… Мне тоже плесни!
— Детей жалко!
— Да… детки — в клетке. Ну что, вздрогнули?
— Да ладно еще в клетке. У моих знакомых уже из трех семей ювеналы отобрали! А куда их потом?
— Ясное дело — на органы власть имущим наследникам.
— Это-то понятно… ик… просто я… просто… просто… Тьфу ты, на языке вертится, а сказать не могу. В общем их это самое… вначале за город отвозят, за колючую проволоку — опыты, значит, проводить. Кто выживет — расход на органы. Кому не повезет — что ж, не велика потеря, у нищего народа еще можно отобрать… Да ты не жадничай, до краев лей, еще возьмем!
— Сам-то откуда знаешь… ик…
Говоривший перевел дух, занюхав рукавом и чувствуя себя оратором, продолжил:
— Так это все раньше знали, а потом неугодных, кто много выступал и языком, как помелом, про это чесал — того — на тот свет… ик… У них там база или… что-то огороженное стоит. Тарелки эти… да не летающие, не перебивай меня! Спутниковые! Во. Все поле усеяно. А база под землей, чтоб в глаза не бросалась.
— Брешешь, — послышалось из-за другого столика.
— Да ей Богу не вру.
— Сам синяк — синяком, а дело говоришь, — высказался кто-то из-за другого столика. — Место то припоганейшее. Зять мой силовиком был… тем еще… ик… силовиком, старой закалки. Они в тот год людей собирали и против «Системы» пошли. Ни один назад не вернулся!
— Добрая им память.
— Выпьем за них!
— Наливай!
— Да наливай, а не разливай!
— У меня тоже сын в участке был. Их много также работу оставили и все, никто не пришел обратно. А потом в их семьи ювеналы вторглись… ик… забрали детей у кого какие были и… а, что про это говорить!
Послышался плач, но он потонул в шумном разговоре.
— Разбирают там детишек наших по винтикам и продают!
— У тебя-то внуки откуда? Сам же говорил, что детей даже нет!
— А я образно, про всех… ик… наших детей вообще. Не наша эта страна стала, не наша!
— Верно говоришь!
— Тебе бы… ик… от всего народа к ним обратиться!
— Да куда уж. Был тут один выскочка. Все правительству прошения строчил, законом прикрывался. Как же, юрист, ученый… И че?
— И че?
— Забрали — якобы где-то вирус этот поганый подхватил. А он сиднем дома сидел и кляузы катал… ты давай лучше наливай…
— Так и что с ним?
— Что, что… да ничего — под нож пошел.
— Под нож?
— Как это?
— Его к этой адской машине подключили…
— ИВА?
— Именно. К ней поганой. Горло ножичком перерезали, трубку в глотку вставили и все. Лежал ни жив ни мертв. И где его вся писанина? В помойке. Не нужны «Системе» те, кто много знает, закону научен и на равных спорить может.