В комнате было очень тихо, только шум оборудования и мониторов нарушали тишину. Вкупе с полумраком все это казалось нереальным, как сцена из ужастика. Они изолировали всех вампиров в одном месте — даже обгоревшие не отправились в ожоговое отделение. Врачи срезали ткани, от которых необходимо было избавиться, но они заживут даже хуже, чем люди. Огонь был одной из немногих вещей, последствия от которых сверхъестественные существа не могли исцелить. Я знала, что ожоги от святой воды в конце концов зарубцовывались, но не знала, будет ли то же самое с ожогами от обычного огня. Останется ли лишенная кожи плоть такой же кровоточащей и болезненной навсегда? Господи, надеюсь, что нет.
— Другие комнаты тоже полны вампиров? И как только вы умудрились обеспечить кровью их всех? — спросила я. Я не додумалась спросить об этом раньше. Теперь мой желудок успокоился, а боль в руке притупилась, так что я могла соображать яснее.
— К нам стали приходить люди и предлагать себя для кормления, — ответил Дев.
— Ты шутишь, — уставилась я на него.
— Он не шутит, — вступился Натэниэл. — Сперва мы подумали, что ирландцы — одни из самых храбрых людей на планете, некоторые простые граждане помогали нам сбивать пламя, один или двое даже пожертвовали своими запястьями.
— После того, как ранили Гриффина, мы больше не принимали помощь от гражданских, — сказал Дев.
— Ты сказал «сперва». Что ты имел в виду?
— Ну, технически они тоже ирландцы, как и настоящие ирландцы, но это были друзья Фланнери.
— Ты имеешь в виду фейри?
Он кивнул и чуть крепче сжал мою руку.
— Что не так?
— Некоторые из них были слишком красивы, чтобы быть реальными, они словно вышли из эротических снов, — ответил Дев.
— Другие казались обыкновенными, — дополнил Натэниэл. — Но во всех них было что-то не совсем… человеческое.
— Тетушка Ним тоже пришла и предложила свою кровь, — сказал Дев.
— Серьезно? — удивилась я.
— Свою и своих людей, — кивнул Натэниэл.
— Они заставили тебя понервничать, — сказала я, качнув рукой Натэниэла.
Он кивнул, не глядя на меня.
— Что такое?
— Мы им понравились, потому что у меня волосы светлые, а он — потому что у него темно-рыжие. Когда я спросил, где же все рыжие ирландцы, которых мы видим в фильмах, они ответили, что в Волшебной Стране, потому что они всех их выкрали.
— Натэниэл, ты боишься, что они тебя украдут?
Он покачал головой:
— Не знаю, Анита. Полагаю, это первая магия, которая меня реально… напрягает, мягко говоря.
— Они все спрашивали, не один ли он из них, как его предки попали в Америку и все такое, — пояснил Дев.
— Они сказали, что только у одного из них могут быть глаза цветочного оттенка.
— И ты гадаешь, правда ли это? — поинтересовалась я.
Он посмотрел на меняя этими сиреневыми глазами:
— Я ведь ничего не знаю о своей семье, Анита. Насколько мне известно, один из моих предков мог быть отсюда.
— Почему тебя это парит? Большинство людей пришло бы в восторг от того, что в них течет кровь фейри или королевская кровь.
— Не знаю, но теперь я будто бы чувствую что-то внутри себя, и это не леопард. Словно что-то проснулось, а я даже не знал, что оно там спит.
— Фланнери говорил, что только здесь его магия работает на полную, и если у тебя кровная связь с Ирландией, то, возможно, для тебя это тоже актуально, — сказала я.
Он посмотрел на меня, пораженный:
— Ты имеешь в виду, что я могу быть… кем, Фейри-доктором?
— Возможно, — сказала я.
— Натэниэл им понравился, — сказал Дев, — Они все трогали его волосы и руки, как это делают во время флирта.
— Ты любишь флиртовать, — заметила я.
— Обычно — да, но в этом было нечто большее… это не было флиртом, Анита, не в том смысле, как мы это понимаем, но без помощи фейри мы не спасли бы вампиров.
— Один из них назвал это долгом чести, — заметил Дев.
— Это еще что значит? — не поняла я.
Дамиан передвинулся ближе и приобнял нас обоих за плечи:
— Это значит, что произошедшее заставляет их чувствовать себя обязанными помочь городу или Фланнери, или самим жертвам.
— С чего бы им чувствовать подобное? — спросила я.
— Я не знаю. Те немногие, которых я встречал за столетия, были крайне таинственными и хранили свои секреты лучше, чем большинство вампиров.
— Зачем Та-Что-Тебя-Создала сделала это? Что ей это дало? — шепотом спросил Натэниэл. В этой комнате было просто невозможно говорить в полный голос.
— Она — ночной кошмар, они питаются от ужаса так же, как Жан-Клод питается от похоти. Она пировала на страхе своих жертв, на панике целого города, — ответил Дамиан.
— Я знавал Мастеров, которые могли питаться страхом, но позволь сказать, что я рад находиться в команде Жан-Клода. Я скорее буду с вампиром, который питается кровью и похотью, чем ужасом или злостью, или жестокостью и смертью, как некоторые другие кровные линии, — заметил Дев. Он стоял немного в стороне, позади Натэниэла. Все, кто не обсуждал с ирландцами помощь вампирам, убийства вампиров, политику нашего пребывания здесь или самоисцеление, находились снаружи, в коридоре, готовые ворваться сюда, если мы позовем подкрепление.
Натэниэл отстранился и предложил Деву поцелуй, который тот с радостью принял, хоть и старался не коснуться при этом руки Дамиана, которой тот обнимал Натэниэла за плечи. Если честно, я ожидала, что Дамиан отодвинется. Тот факт, что он этого не сделал, был интересен, но не так интересен, как проблема ирландских вампиров.
— Что мы можем сделать, чтобы помочь им остановить ее? — спросила я.
— Давайте поговорим об этом в другом месте. Кажется, что они без сознания, но они все же вампиры, — ответил Дамиан.
— Думаешь, она может использовать их, чтобы подслушивать? — уточнила я.
— Да, — ответил он и развернулся к двери вместе с нами, потому что его руки все еще лежали на наших плечах. Мы не стали возражать. Думаю, все мы были готовы выйти из этой комнаты, но как только мы оказались у двери, Дамиан споткнулся. Дев поймал его за руку, а мы повернулись, чтобы помочь. С кем-то настолько белокожим, как Дамиан, и при столь тусклом освещении трудно было сказать наверняка, но сейчас он выглядел как-то особенно бледно. Мой желудок скрутило так сильно и внезапно, что я едва не согнулась пополам. Дыхание Натэниэла участилось и он спросил:
— Что это было?
— Блядь, он еще не кормился.
— Как так вышло, что ты не кормился и не попытался никого разорвать? — спросил Дев.
— Века практики, — ответил наш вампир.
— Ты можешь обучить их подобному самоконтролю? — поинтересовался Дев.
— Некоторых, со временем — да, но не все желают контролировать свою жажду крови или в принципе способны на это. У нее был вампир, который специализировался на самых жестоких кормлениях, которые я когда-либо видел. Он буквально разрывал еду на части, конечность за конечностью. Он не желал контролировать свою внутреннюю ярость. Он хотел выпускать ее каждую ночь, если бы она позволила. — Дамиан покачнулся. Дев покрепче придержал его за плечо. Я покрепче сжала другое. Натэниэл стиснул его руку.
— Нам нужно отвести его куда-нибудь и накормить, — сказал он.
Никто не возражал. Мы просто двинулись в сторону двери, путаясь друг у друга под ногами, пока пытались открыть ее и протиснуться в коридор. Наконец, Дев отцепился, чтобы распахнуть дверь и провести всех через порог, что избавило нас от курьезного момента из «Трех балбесов» в дверном проеме. Дамиан привалился к стене в коридоре и стал оседать на пол. Мы с Натэниэлом поймали его, потянулись и другие руки, чтобы помочь ему устоять на ногах, но нам нужна была приватная комната с нашим общим вампиром, и она нужна была прямо сейчас.