Ева сидит молча, переваривая мои слова. Я вижу борьбу на ее лице, она разрывается между желанием помочь Джии и довериться мне.
— Ненавижу видеть, что она страдает, — говорит, наконец, Ева, — ей нужно двигаться дальше.
Я нежно глажу ее по щеке, очерчивая большим пальцем круги на ее коже.
— Я знаю детка. То, как ты заботишься о людях — одна из причин, по которой я так тебя люблю, но мне нужно, чтобы ты верила, когда я говорю что это к лучшему. Джии придется найти свой собственный способ исцелиться. Кроме того, она сделала свой выбор, когда решила помочь отцу сбежать из города.
— Не забывай, именно благодаря Джии мы все были спасены той ночью. Нико тоже, — напоминает она мне.
Разочарованный, я качаю головой.
— Я больше не хочу об этом говорить. Всё случилось, как должно было случиться, и мы ничего не можем сделать, чтобы это изменить.
Глаза Евы ищут меня, тревога отражается в каждой морщинке на ее лице. Она сжимает мою руку крепче, прежде чем, наконец, понимающе кивнуть.
— Прости.
— Тебе не нужно извиняться, — говорю я тихо, а затем нежно целую ее в лоб.
Некоторое время мы сидим молча, тяжесть наших эмоций тяжело нависает в воздухе над нами. Старый дом скрипит вокруг нас, словно аккомпанирует нашему общему бремени. Но, несмотря на всё это, присутствие Евы остается моим якорем.
— Ti amo mia bellissima principessa9, — шепчу я в тишине, и мой голос полон преданности.
Она смотрит на меня, ее глаза блестят от непролитых слез.
— Я тоже тебя люблю.
Когда слова срываются с губ Евы, меня охватывает волна облегчения. Ева понимает тьму, которая скрывается внутри меня, но всё равно выбирает любить меня.
Глава 35
Месяц спустя
Джиа
Я слышу дверной звонок и включаю камеру видеонаблюдения на моем ноутбуке. За последние несколько недель количество посетителей значительно уменьшилось, и я благодарна за это. Поначалу, после смерти отца, визиты были постоянными. Если это были не полицейские, всегда задававшие какие-то вопросы, то это были Амелия или Ева. Их визиты были самыми неприятными, учитывая, что до этого, они никогда не появлялись у меня дома, пока мой отец был жив.
Полагаю, часть меня понимает причину. Я убила своего отца, главным образом, чтобы защитить Еву и брата Амелии — Винсента, и его друзей. Чего они не знают, так это того, что я ни за что не собиралась его убивать. Меня воспитал мужчина, который хотел, чтобы я научилась стрелять в человека, не убивая его. Я думала, что целилась в плечо, но, видимо, ошиблась в расчетах. Я не пыталась быть героем. Если бы я знала, что это положит конец жизни отца, не думаю, что смогла бы выстрелить.
Марко снова нажимает кнопку звонка, прежде чем заговорить в домофон.
— Пожалуйста, впусти меня, — умоляет он, — я не уйду, пока ты хотя бы не поговоришь со мной.
Я отбрасываю ноутбук в сторону и завязываю халат вокруг талии. Меня не волнует, что мои немытые волосы собраны в беспорядочный пучок или, что я целую неделю хожу в одной и той же пижаме. Я открываю дверь и прислоняюсь к косяку, скрестив руки.
— Что? — фыркаю я, глядя на него.
Марко не вздрагивает от моего тона. Вместо этого он смотрит мимо меня в тускло освещенное помещение, ища молчаливое разрешение. Я не кусаюсь.
— Могу я войти?
Я закатываю глаза, понимая, что спор с Марко ни к чему не приведет.
— А что-то поменяется, если я скажу «нет»? — огрызаюсь я, отступая в сторону, позволяя ему войти.
Он заходит внутрь, и я закрываю за ним дверь. Дом кажется удушающим от его присутствия, словно постоянное напоминание о запутанном беспорядке, в котором я нахожусь. Он поворачивается ко мне с нахмуренными от беспокойства бровями.
— Джиа, ты ужасно выглядишь, — тихо говорит он, его голос полон искреннего беспокойства.
— Что ж, спасибо, что заглянул и поделился этой ценной информацией, — саркастически парирую я, — чего ты хочешь, Марко?
— Я хочу узнать, как у тебя дела. Я беспокоюсь о тебе.
— Как я выгляжу, как у меня дела? Ой, подожди, ты уже сказал, что я ужасно выгляжу. Итак, всё, мы закончили?
— Я не это имел в виду, — говорит он, проходя дальше в мой дом. Я смотрю, как он убирает с моего дивана несколько журналов и садится, — это не единственная причина, по которой я пришел.
— Ладно, ладно, — фыркаю я, садясь в кресло напротив него, — говори.
Глаза Марко смягчаются, когда он смотрит на меня, и мне ненавистно чувствовать жалость в его взгляде.