— Это справедливо, — говорит она, — так какое же наследие ты хочешь оставить?
Ее прикосновение оставляет после себя огненный след, и я переворачиваю ладонь, ненадолго сжимая ее руку, прежде чем отпустить. Наш маленький контакт кажется слишком интимным.
— Мне нужна жена, которая будет стоять во главе вместе со мной. Мне нужны солдаты, которые хотят служить мне из уважения, а не просто из страха, — признаюсь я, глядя на наши руки, и между нами формируется невысказанное обещание.
— Как ты думаешь, действительно ли так может сложиться твоя жизнь? — спрашивает она, сжимая мою руку, прежде чем окончательно отпустить.
— Блядь. Честно говоря, понятия не имею. В чем я точно уверен и знаю, что хочу безопасности — для своей семьи и тех, кто находится под моей защитой, — мой голос становится тверже от того, насколько я уверен в том, что говорю.
Она мягко улыбается, ее присутствие успокаивает хаос моих мыслей.
— Звучит как будущее, за которое стоит бороться.
Теперь мы стоим рядом, пространство между нами заполнено признаниями и общими мечтами. Она наклоняет голову, глядя на меня исподлобья.
— А ты? Чего ты хочешь?
Она отворачивается от меня, ее лицо краснеет.
— Я не хочу тебе говорить.
— Эй, какого черта? Я ведь рассказал тебе.
— Ты будешь смеяться надо мной, — надувается она.
Я посмеиваюсь, чувствуя, как тепло разливается по моей груди, когда протягиваю руку и нежно подталкиваю ее в плечо.
— Ну, давай же. Обещаю, что не буду над тобой смеяться.
Она делает глубокий вздох и поднимает на меня глаза — в них сияет уязвимость.
— Ладно. Но помни, не смейся, — добавляет она, и в ее голосе возвращается намек на игривость.
— Обещаю, — тихо отвечаю я, полностью сосредоточив свое внимание на ней.
Ева делает шаг ближе, и в этот момент кажется, будто мир вокруг нас отходит на второй план.
— Я надеюсь на любовь, — признается она, ее голос едва громче шепота, — я хочу найти кого-то, кто увидит меня такой, какая я есть на самом деле, кого-то, кто примет все мои недостатки и причуды. Я хочу любви, в которой я буду чувствовать себя самой собой. У меня есть работа, где я могу помогать людям каждый день. Мне нравится то, кем я являюсь. Я люблю моих друзей. Единственное, чего мне не хватает — родственной души, с которой можно было бы этим поделиться. Так что, наверное, мне нужен кто-то, кто разглядит настоящую меня, полюбит и не захочет изменить.
— Любовь? — это слово эхом отдается внутри меня в голове. Чувство, столь чуждое моему миру, но теперь оно повисает в воздухе, словно нечто осязаемое.
— Да, любовь, — повторяет она, и ее щеки заливаются румянцем, — не сказочная, а настоящая. Запутанная, сложная.
— Сложное и запутанное может быть пугающим, — признаюсь я, и правда выплывает наружу прежде, чем я успеваю ее остановить.
— Нет, если это настоящая любовь. У моих родителей это есть, и мама всегда говорила мне, что это единственное, чего она по-настоящему желает для меня.
Между нами воцаряется уютная тишина, наполненная мягким гулом холодильника и отдаленными звуками ночного города. Мой взгляд скользит по ее лицу — ее глазам, которые, кажется, вмещают в себя целую галактику, ее губам, изогнутым в нежной улыбке — и я чувствую, как что-то внутри меня смещается, как тектонические плиты, выравнивающиеся после землетрясения.
В момент поразительной ясности я узнаю ощущение, расцветающее внутри меня. Это больше, чем уважение, и глубже, чем дух товарищества; это стремление постепенно растет, подпитываемое ночными разговорами и общими откровениями. Мой пульс учащается, осознание ранит меня сильнее, чем выпущенная в сердце пуля. Я влюбляюсь в Еву Мартинес.
— Винсент? — ее голос прорывается сквозь туман моих мыслей, и я понимаю, что просто молча стоял и смотрел на нее.
— Прости, — бормочу я, проводя рукой по волосам и внезапно смущаясь, — наверное, я на секунду задумался.
— Есть что-нибудь, чем ты хочешь поделиться? — в ее голосе чувствуется беспокойство, смешанное с любопытством.
Я заколебался на мгновение, мысли скачут от тяжести моего признания самому себе. Такое ощущение, будто стоишь на краю обрыва и не знаешь, что находится внизу. Но уязвимость Евы и ее честность вытащили что-то изнутри, желание сказать правду. Я делаю глубокий вдох, набираясь смелости поделиться тем, что созрело внутри меня.
— Вообще-то да, — отвечаю я, — как ты думаешь, какой мужчина украдет твое сердце?
Глаза Евы расширяются от удивления, и она делает небольшой шаг назад, как будто мои слова застали ее врасплох. Ее губы слегка приоткрываются, но она не издает ни звука. Я вижу проблеск неуверенности в ее взгляде, борьбу между осторожностью и уязвимостью, которая происходит внутри нее.