— Боже мой, Винсент, это ужасно! — всхлипывает она, — почему ты мне не рассказал раньше?
Я качаю головой.
— Разве ты не понимаешь, я не могу позволить этому выйти наружу. Я выставлю себя слабаком в глазах своих капо, если они подумают, что мой зять меня шантажирует. И что ж, правда в том, что я не хотел, чтобы твой отец узнал об этом, поэтому я беспокоился, что если скажу тебе, это будет по сути то же самое, что сказать ему.
— Ты действительно думаешь, что я так предам твое доверие? — с придыханием спрашивает она.
Я пожимаю плечами.
— Хоть мы и провели вместе невероятную ночь, но нашим отношениям всего неделя. Ты не можешь винить меня, не так ли?
Джиа отдергивает свою руку, в ее глазах вспыхивают боль и гнев.
— Я понимаю это, но я доверяла тебе, — отвечает она, и в ее голосе сквозит разочарование, — я думала, что мы пытаемся создать что-то настоящее. Но если ты видишь во мне не более чем потенциальную обузу, возможно, мы хотим не одного и того же.
Я протягиваю руку, чтобы коснуться ее руки, но она отбрасывает мою руку.
— Это не так, — протестую я, и в моем голосе звучит отчаяние, — я забочусь о тебе, правда. Но я не могу рисковать твоей безопасностью или подвергать опасности мою семью.
— Разве я не часть этой семьи? — спрашивает она, глядя мне в глаза.
— Конечно же! — восклицаю я, — я так облажался, ты права. Мне следовало доверять тебе с самого начала.
— Скажи мне, что с нами всё в порядке, Винсент, — тихо умоляет она, ее рука находит мою, теплая и успокаивающая.
Я сжимаю ее руку.
— Мы в порядке. Я клянусь, — мне претит лгать ей, но я также должен сохранить свои секреты под маской уверенности, — скоро всё наладится, детка. Вот увидишь.
Она качает головой.
— Я понимаю, что на это потребуется время, но должна ли я довольствоваться только… моментами, когда у тебя появится свободная минутка для меня. Мне, по крайней мере, хотелось бы знать, что я занимаю какое-то место в твоем списке приоритетов.
Я протягиваю руку и заправляю прядь ей за ухо. Мне нужно успокоить ее. Мне просто нужно немного больше времени, чтобы мой план сработал.
— Джиа, ты значишь для меня больше, чем…
— Тогда покажи мне, Винсент! — перебивает меня она, — не закрывайся от меня.
— Не буду, обещаю, — я притягиваю ее ближе, обнимая. Когда ее голова прижимается к моей груди, я выдыхаю. На данный момент она верит в меня, в нас. Но как скоро мой карточный домик рухнет?
— Ты останешься со мной сегодня вечером? — спрашивает она.
Ее вопрос застает меня врасплох, и хотя это уменьшило бы ее подозрения, если бы мы занялись сексом, но я не могу. Я никогда не был верен женщине, и хотя мы с Евой не совсем пара, я хочу будущего с ней. Но как я могу отказать Джии, не усилив ее сомнений?
Я глубоко вдыхаю, собираясь с мыслями, прежде чем заговорить.
— Джиа, я не хочу ничего больше, чем быть с тобой сегодня вечером, — говорю я, и мой голос полон искренности, — но есть кое-что срочное, требующее моего незамедлительного внимания. Обещаю, как только я с этим разберусь, я сделаю всё возможное, чтобы исправиться.
На лице Джиа появляется разочарование.
— И дай угадаю, ты не можешь мне об этом рассказать.
Я качаю головой.
— Я бы рассказал, если бы мог.
Несмотря на протестующее выражение лица, она понимающе кивает.
— Хорошо, я доверяю тебе.
— Я этого не забуду, — уверяю ее я, нежно целуя в лоб.
Покидая дом Джии, я не могу не чувствовать вину за ложь, которая превратилась в сложную паутину, по-своему опутывающую Джию и Еву. Но, когда я прижат спиной к стене и над семьей висит угроза, честность кажется невозможной роскошью.
Per amore e per la famiglia7, — напоминаю я себе семейную клятву Кинг, которая всегда заставляет меня не сдаваться.
Марко ждет в машине, где я его оставил. Я сажусь на пассажирское сиденье рядом с ним, проводя рукой по лицу.
— Всё хорошо, босс? — спрашивает Марко, на его лице отражается беспокойство.
Я коротко киваю ему, пытаясь успокоить свои мечущиеся мысли.
— Да, я думаю, она купилась.
Марко откидывается назад, глядя на меня прищуренными глазами.
— Тебе лучше быть осторожным, если Джиа когда-нибудь узнает…
Я прерываю его резким взглядом.
— Она не узнает.
— А если она узнает? — спрашивает он, бросая на меня взгляд, прежде чем отъехать от обочины.
При мысли о том, что Джиа узнает правду, внутри меня вскипает гнев.