Кивнув, я отворачиваюсь от него и направляюсь в кабинет. Деревянная дверь закрывается за мной, запирая меня внутри моего святилища. Я достаю телефон из кармана. Последний звонок Амелии до сих пор хранится в памяти моего телефона. Я выдыхаю, пытаясь подавить смесь тревоги и отчаяния, кипящую внутри меня. Она на другом конце света, и, как бы мне не хотелось это признавать, она нужна мне больше, чем когда-либо.
— Давай, — шепчу я, умоляя ее взять трубку. Густой воздух комнаты сжимается вокруг меня, каждая секунда растягивается длиннее предыдущей. Затем, наконец, щелчок, и линия оживает.
— Винсент? — ее голос потрескивает в динамике, собранный и настороженный. — В чем дело?
Заинтересованность в ее голосе находит отклик во мне, и на мгновение я благодарен за связь, которая есть между нами, даже несмотря на то, что в данный момент нас разделяют океаны.
— Амелия, — говорю я, и мой голос звучит более уверенно, чем я на самом деле чувствую. Слова встают поперек горла, словно плотина, удерживающая поток страха и неуверенности. Несмотря на необходимость рассказать ей всё, я знаю что, находясь вдали от меня, она ничем не может помочь. У меня нет желания добавлять ей проблем в ее и без того стрессовой ситуации.
— Я увидел, что пропустил пару твоих звонков, и хотел проверить и убедиться, что с тобой всё в порядке, — ложь легко скатывается с моего языка.
— Почему ты лжешь мне?
— Это не так, — настаиваю я.
— А что насчет Энтони? — спрашивает она, и мой желудок сжимается при упоминании его имени, поскольку я задаюсь вопросом, как она могла узнать, что он забрал Еву.
— Откуда ты знаешь о нем?
На другом конце провода раздается резкий вздох, и на мгновение мир, кажется, замирает, пока я ожидаю ответа Амелии.
— Ева позвонила мне пару дней назад и рассказала обо всем, что происходит.
— Она звонила? — с придыханием спрашиваю я, хотя на самом деле не удивлен. Ева полностью доверяет моей сестре, и если бы она действительно думала, что у меня проблемы, Амелия была бы первым человеком, к которому она обратилась бы.
— Это был последний раз, когда ты слышала о ней? — спрашиваю я, надеясь, что Амелия неосознанно сможет дать какой-то ключ к разгадке местонахождения Евы.
— Да, она очень беспокоится за тебя, — ее голос подрагивает от собственных опасений, — какого черта ты не рассказал мне об Энтони? Ради бога, я же твоя сестра.
Я слышу обвинение в ее словах и каждое из них словно удар кинжалом в сердце.
— Я сам справлюсь с этим, — отвечаю я, стараясь казаться более уверенным в себе, чем есть на самом деле, — или, по крайней мере, попытаюсь.
— Справишься с этим? — огрызается она в ответ, недоверие обостряет ее тон, — ты не сможешь справиться с чем-то подобным в одиночку. Мы семья. Тебе следовало позвонить мне, как только ты узнал об этом.
— Амелия, ты на другом конце земного шара, решаешь дела с «Братвой» и занимаешься бог знает, чем еще. Тебе только моих проблем не хватает.
Мой взгляд скользит по старинным часам на каминной полке, они тикают, напоминая о том, что время ускользает от меня — от нас.
— Нет ничего, абсолютно ничего, важнее семьи. Ты знаешь это.
Ее уверенность проникает в меня, успокаивая расшатанные нервы. Я прислоняюсь к столу из красного дерева и ненадолго закрываю глаза.
— Однако, мы больше не семья. Ты Иванова.
— Мне надоело твое дерьмовое мышление. Когда ты поймешь, что наша связь выходит за рамки этой дурацкой чепухи о семейной войне? Я — твоя кровь и всегда буду рядом, когда понадоблюсь.
В ее тоне сохраняется непоколебимая твердость.
— Легко сказать, но жить в реальности гораздо сложнее, — отвечаю я.
— Тогда скажи мне, почему в тот момент, когда я рассказала Алексу о том, что сказала мне Ева, его немедленной реакцией было посадить нас на самолет обратно в Штаты, — спрашивает Амелия, и мне интересно, правильно ли я расслышал ее слова.
— Он что? — переспрашиваю я, но не дожидаюсь ее ответа, — я думал, вам двоим пришлось уехать на какое-то время.
— Да, но, как я и сказала — мы семья, и мы тебе нужны, — повторяет она.
Амелия всегда была свободной душой и сама принимала решения, а так же всегда плевала на последствия. В каком-то смысле мне жаль Алексея, потому что, когда она что-то решила, ее мнение ни за что не поменяется.
— Так сейчас вы в Штатах?
— Мы у себя дома, — отвечает она, — вот почему я звонила. Мы пытались выяснить, чем мы можем помочь. Эта чертов маленький проныра. Мне никогда не нравился Энтони. Я знаю, ты говорил, что подумываешь жениться на Джии, и я решила не возникать, чтобы мое мнение не повлияло на тебя, но я не думаю, что ты мог бы быть с ней счастлив.