— Да, возможно, я никогда не буду счастлив.
— Что это должно означать? — фыркает Амелия.
Я вздыхаю, жалея, что не я сообщу Амелии эту новость.
— Энтони узнал о наших с Евой отношениях и…
— Отношениях? — удивление в голосе Амелии показывает, что Ева решила не делиться подробностями об изменении наших отношений.
— Блядь. Я не осознавал, что ты не знаешь. Я думал, Ева тебе рассказала.
— Что рассказала?
— Я не могу жениться на Джии… — я делаю глубокий вдох, наполняя закаленные решимостью легкие кислородом, — Ева. Это всегда была она.
Линия потрескивает от ее вздоха.
— Наконец-то! — восклицает она, и я почти вижу, как она качает головой, и уголки ее глаз морщатся от веселья, — я уже начала думать, что ты слепой и упрямый болван.
— Это было так очевидно? — я горько улыбаюсь и провожу рукой по волосам.
— Судя по всему всем, кроме тебя. Даже папа однажды спросил меня, когда ты проснешься и поймешь, что любишь Еву.
— Ну, я действительно облажался.
— А что случилось?
— Энтони следил за мной, и когда он понял, что между мной и Евой что-то происходит, он подумал, что, может быть, я решил его одурачить.
— Что ты имеешь в виду?
— Что я на самом деле не планировал жениться на Джии. Он не ошибся. Я планировал его разоблачить на встрече с капитанами. Я знал, что всё не будет так просто, поэтому позволил ему думать, что на встрече я объявлю о помолвке с Джией.
— Винсент…
— Знаю, знаю. Я подумал, что если я приведу его сюда и надавлю на него достаточно сильно, он, в конце концов, покажет свое истинное лицо. Жадность, предательство… он подверг семью опасности ради собственной выгоды, и мне нужно было, чтобы другие капо увидели это. Всё получилось, но…
Мой желудок сжимается, когда я думаю о Еве, напуганной и одинокой. Я сильнее сжимаю телефон, и каждое сказанное слово подпитывает мою решимость.
— Продолжай, — настаивает Амелия, чувствуя мое колебание.
— Когда я столкнулся с ним сегодня вечером, он понял, что ему пиздец, и сказал, что Ева у него, — эти слова ощущаются ядом на языке, но вырываются наружу и нависают над нашими головами, как лезвие гильотины.
— Что…? — Амелия резко выдыхает.
— Я не хотел его отпускать, но он дал понять, что, если я не позволю ему уйти, он причинит ей боль, — объясняю я, и мой голос пронизан сожалением.
— Мы скоро будем.
— Что? Нет, ты ничего не сможешь…
Прежде чем я успеваю закончить предложение, линия обрывается, и я знаю, что спорить с сестрой бесполезно. Она скоро будет здесь, согласен я с этим или нет.
В дверь моего кабинета стучат. Я поднимаю глаза и приказываю пройти тому, кто бы там не находился. Мое сердце колотится в груди, вопреки надежде, что этот кто-то принесет хорошие новости. Но когда дверь распахивается, открывая серьезное лицо Марко, в глубине души я знаю, что это не тот ответ, на который я отчаянно рассчитываю.
— Что такое?
Его взгляд на мгновение задерживается на мне, и он не говорит ни слова.
— Босс, я хотел сообщить вам, что остальные капо ушли, — наконец произносит он, — они все собираются поговорить со своими солдатами и сообщить, что все, кто всё еще работает с Энтони, больше не находятся под защитой семьи Кинг. Они свяжутся с вами, как только узнают что-нибудь о том, где может быть Ева.
У меня кровь стынет в жилах от этого заявления.
— Где она может быть? Я хочу знать, где, блядь, Ева, и хочу знать сейчас.
Лицо Марко напрягается, и он сжимает челюсти.
— Мы делаем всё возможное, чтобы найти ее. Но это может занять некоторое время.
Время. Мое терпение на исходе, а мое разочарование бурлит.
— У нас нет времени. Ева может быть в опасности, — сквозь стиснутые зубы отвечаю я напряженным от отчаяния голосом.
— Я понимаю, — говорит Марко тихим и ровным тоном.
— Амелия и Алексей едут сюда. Когда они будут здесь, проведи их в столовую, — строго приказываю я, — мне нужно будет уйти, после того как я сделаю один звонок.
Он кивает, и я понимаю, что у него есть вопросы, но он знает, что в данный момент у меня нет настроения отвечать на них.
Я смотрю на закрытую после ухода Марко дверь. Каждая секунда кажется вечностью, и всё, о чем я могу думать, это местонахождение Евы и возвращение ее в безопасное место.
Дрожащими руками я беру телефон и набираю номер Джии. Я знаю, что мне нужно сделать, но не удивляюсь, когда звонок перебрасывает на голосовую почту.
— Джиа, — говорю я напряженным голосом, — я знаю, что причинил тебе боль, и мне очень жаль. Если бы я знал другой способ выйти из этого положения, я поступил бы иначе. Пожалуйста, я не из тех, кто просит милостыню, но я умоляю тебя. Помоги мне узнать, что твой отец сделал с Евой. Она не участвует в этом и не заслуживает того, что с ней происходит. Я пытаюсь быть тем хорошим человеком, которого ты знаешь. Помоги мне.